давить и унижать, чтобы его не потерять. Наконец ты получаешь власть, для того чтобы чувствовать себя богом. Ты захватываешь территории и уничтожаешь врагов, ты копишь, копишь, копишь. Ты покупаешь вещи, машины, шмотки, чтобы выбросить их на помойку, ты прыгаешь по перилам моста, чтобы влюбить в себя девчонку, а потом её трахнуть. Ты копишь женщин, ты их коллекционируешь, ты пытаешься наверстать всё, что упустил в юности, отомстить им за то, что так долго тебя не замечали. Ты карабкаешься на Олимп, а забравшись на его вершину, пытаешься удержаться, сталкивая оттуда других богов. Но ты не знаешь одного. Жизнь это не восхождение на гору, а бег по замкнутому кругу, и однажды тебе придётся попасть в самое его начало.
И вот ты ещё вчера живой, сильный, успешный, богоподобный в один миг превращаешься в овощ. Как тот спелёнанный младенец с соской во рту, ты очарованно смотришь на этот мир, но никак уже не можешь на него повлиять. Круг замкнулся.
Так зачем было столько лишнего? Зачем было узнавать устройство вселенной, если вся жизнь сводилась к захвату и удержанию власти на территории в несколько десятков квадратных метров. Зачем было знать географию, если ты всю жизнь пользовался навигатором и услугами таксистов.
Тому, чтобы стать руководителем бизнеса не помогает экономическая теория. Скорее этому способствуют презрительные взгляды сверстников, когда ты ходишь в старом отцовском шмотье, или удар в нос от гопника, который хочет отжать твою стипендию, или твой лучший друг, который, пока ты пытаешься развить общее дело, трахает лучших девчонок в институте.
Ни острый и быстрый ум, ни отменное здоровье, ни большой член, а скорее отсутствие всего этого, помогло мне забраться туда, куда я забрался. Всё у меня получалось не благодаря, а вопреки. Но видимо я дошёл до предела, превысил лимит, вследствие чего всё обнулилось. Теперь моя вселенная сводится к четырём белоснежным стенам, пятнышку на потолке и виду танцующего в окне тополя. Всё моё богатство это подвешенный на стойке мешок с энтеральным питанием.
Оказывается, всю свою жизнь я боялся не тех вещей. Больше всего я боялся стать нищим и беспомощным. Вуаля, это произошло. Ну и что? Оказывается, что это совсем не страшно, даже наоборот. Находясь внутри ситуации, оцениваешь её совершенно иначе. И людей я опасался тоже не тех. Мне казалось, что разрушить всё, что я создал, могут агрессивные, завистливые, мстительные натуры. На самом деле, мне следовало бояться другого типа людей – тех, кто не вламывается в двери и не залазит через форточку. Такие люди проникают прямо в твою голову и остаются там навсегда.
Сейчас я похож на сломанный компьютер, у которого в живых остался один лишь процессор. Потухший дисплей не выдаёт никаких сигналов, клавиатура не подключена. Все исполнительные механизмы этого компьютера отсоединены, лишь только процессор греется и гудит. В нём выстраиваются бесполезные комбинации слов, цифр, фраз, понятий. Эта совершенно бесполезная вещь работает сама на себя. И всё же, в этом процессоре сформировался один чёткий алгоритм – идея фикс. Эта почти несбыточная мечта, но если у меня вдруг получится её осуществить… если мне удастся, я сделаю последний ход в этой игре.
И это будет мат!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
– …Ванька был ещё тот жучара. Ты знаешь эту тему, про то, как мы ему «Мэрина» гнали?
Тимур не может просто так сидеть и ждать молча. Ему всегда нужно что-то рассказывать, и его мало волнует, интересны ли его бесконечные байки, или как он их называет «темы» собеседнику. В этот раз «тема» будет интересной, потому что касается Ваньки. По крайней мере, Глеб должен сделать вид, что ему это интересно. Он подпирает ладонью щёку и сквозь толстые линзы очков наблюдает за рассказчиком.
Как давно они не встречались, месяц, или два? Лицо Тимура приобрело форму сказочной репки, а некогда квадратный торс, трансформировался в прямоугольник. Ну, это если смотреть в плоскости, а так по большому счёту товарищ Глеба постепенно приобретает форму огромного шара. Вот и сейчас ему пришлось отодвинуть свой стул подальше, чтобы не упереться животом в стол. Безделье это страшное зло. Изучая заплывающего жиром товарища, Глеб приходит к утешительному для себя выводу: как хорошо, что он занят, хоть каким-то делом. Держать три шмоточных магазина, это конечно не управлять «Олимпом», но хоть какая-то работа. Но всё же и за собой Глеб уже замечает эту старческую медлительность и меланхолию, которую пробуждает размеренное однообразное течение жизни. Кажется, он нашёл способ, чтобы немного встряхнуться и даже вспомнить молодость, для этого и пригласил Тимура сюда в «Моцарт». Они не перешли к деловому разговору, хотя общую суть Глеб уже изложил. Теперь осталось дождаться гвоздя программы, а пока они ждут, Тимур рассказывает «тему».
– Это было в нулевых ещё, когда мы с Ванькой ему «Мэрина» в Питере покупали. Ну помнишь, ещё того пятисотого?
– Как не помнить, его ведь Ванька по пьяни в хлам разбил…
– Ага, его самого! В общем, мы двое суток летели без остановки, а уже перед Утёсом заехали в какую-то тошниловку на обочине. Поели там шашлыка, а Ванька пузырь конины приговорил. Ну чё там… осталось три сотни километров до дома, решили