Андрей Дашков

Настоящая фантастика – 2013 (сборник)


Скачать книгу

льсации лежит в пределах «трёх сигма», – неприятно, но жить можно. Ползёт себе здоровенный такой ромбододекаэдр под названием «Витязь» – странное название для грузовика, не без намёка на славное прошлое, и не ползёт даже, а скачет блохой по космосу. Один скачок – шесть километров. Конечно, и не скачок вовсе, а «отображение на границу зоны действия ТТМ с электронным резонатором», но это ж язык узлом завяжется, пока произнесёшь, а подумать и вовсе страшно. Шесть кэмэ для Вселенной не масштаб, но при частоте пульсации… сейчас прикину… если нормальная накачка резиста – одна наносекунда, ну да, один парсек проскакиваем за сто сорок часиков на пяти на десять в пятнадцатой импульсах.

      А вот если бы на имперском крейсере с протонным резистом… Какая ещё тайна? Для кого – тайна? Нет. Это я к тому, что, несмотря на грозное название, сомнения в славном прошлом грузовичка у меня остались.

      Так вот, когда импульсацию болтает в пределах от одной до десяти наносекунд, пилот может пить чай с тоником, скринить порно, любоваться космическими пейзажами или решать интегралы Фейнмана по траекториям, кто на что учился. Это нормально. Но когда вторые сутки у тебя «три сигма» со знаком минус, эрго, скорость ниже расчётной – это как-то нервирует. Забавно, что у электронщиков совсем другие сигмы, нежели у физиков. У них «закон шесть сигма». Впрочем, это к делу не относится. К делу относится: накопление ошибок в опорной частоте резиста отклонилось от закона нормального распределения, оно же – распределение Гаусса.

      На третьи сутки совсем плохо стало. Опорная упала почти до двадцати. Тут до меня дошло, что неплохо бы, наконец, раз тенденция обозначилась, перестроить и модулирующую, иначе унесёт меня мимо моей какой-то там Персея – тёмную материю помянуть не успею. А модулирующую строить – это уже высшей космической навигацией пахнет, а пилотам грузовозов никакой высшей навигации не положено, наше дело простое: груз доставлен – груз сдан – груз принят. Опять же, и бортовой интеллект среагировал штатно: ситуация кризисная, помочь ничем не могу. Так что прошу принять во внимание безысходность моего положения, восемьдесят жэ ему в ж…

      Я даже в ходовую спустился. Нет, что ж я, самоубийца, что ли, заэкранировался по самое не балуй, восемь тесла они и в Африке восемь, и в вакууме, и около нейтронных звёзд тоже, хотя там, говорят, что и побольше… Резист – если кому из прессы любопытно – такой же ромбододекаэдр, как и сам корабль, только маленький, метра два в длину, точно в центре, и сориентирован точно по осям. В норме. Температура твердотельной матрицы в норме. Расход рабочего материала, электронной накачки то бишь, – в норме, напряжённости полей – в норме… Резюмирую: всё в норме, отклонений от стандартной процедуры отображения нет.

      А значит, пришло время нестандартных решений. Иначе не видать мне родной Агломерации, как параллельным зеркалам – эффекта Казимира при отсутствии вакуума. Прошу прощения, не обращайте внимания, это от волнения. От волнения меня на псевдонаучную чепуху сбивает. С давних времён заначен был у меня в криостате один препаратик. Ну, какой? Розовая маслянистая жидкость, без вкуса, без запаха, коэффициент вязкости…

      Прошу прощения! Универсальный усилитель-преобразователь электромагнитной активности коры головного мозга, номер серии забыл. Приобрёл? У торговца какого-то приобрёл, не помню, может, того торговца давно на атомы разнесло, да не валяю я дурака! Может, господам из прессы, вон, интересно… О! Видите? Господам интересно. Так я расскажу. Тем более, к делу это имеет самое прямое отношение. Вернее, последствия имеют отношение.

      Препаратик до комнатной температуры, аптечка, жгут, шприц. Увы, варварство. Средневековье! Двадцать первый век, если не двадцатый. Непростое это дело, доложу я вам, одной рукой на плечо жгут крутить. Ну да, зубы, хоть и атавизм, тоже иногда помогают. Вена вздулась… а я крови боюсь. Вогнал я все двадцать миллилитров – и немедленно гипноизлучатель на полчаса глубокого сна. И чтобы никакой быстрой фазы! Потому что, пока все эти металлизированные, полимеризированные и прочие хренизированные молекулы в моих синапсах обживаются, не приведи Шрёдингер, чтобы даже быстрый сон, не то чтоб в твёрдом уме и ясной памяти… это я для господ журналистов отвлёкся.

      Очнулся. На голоэкране топологическое пиршество. Как бы это подоходчивей? Дюжина торов, вложенных друг в друга, кувыркаются лениво так. А если приглядеться – так и не торы это вовсе, а вроде как и петли Мёбиуса. А если совсем приглядеться – чтобы уже в глазах зарябило – и не петли вовсе, и не торы, а вроде змеев-уроборосов, только каждый змей не в свой хвост вцепиться норовит, а в соседский. Очень совершенная конструкция и лаконичная, как правильное уравнение. Синего цвета. И с ней же кувыркается такая же красная, но с некоторой расфазировкой. И меня от этой расфазировки как-то нехорошо плющить начинает. И даже, не побоюсь, тошнить. И вот-вот вырвет…

      Когда – хлоп – и всё синфазно, топологическое чудо застывает и делается зелёным, а в голове звучит женский голос, эдакое контральто, с хрипотцой:

      – Синхронизация завершена успешно.

      Откуда я мог узнать? Высокие стороны, я уже докладывал, что название моего славного грузовика внушало мне смутные сомнения…

      – Вот как, – говорю,