Язычки пламени трепетали на комоде. Пылающие обои съеживались, истаивая. Дверца стенного шкафа выгорела целиком – Ханна видела, как пламя скачет внутри, перекидываясь с полки на полку.
Даже зеркало было охвачено пламенем. Ханна видела в нем свое отражение – темный силуэт за мерцающей стеной огня.
Пожар молниеносно охватил комнату.
Ханна начала давиться густым, едким дымом.
Кричать было поздно.
Но она все-таки закричала.
Слава Богу, это был просто сон!
Ханна села в постели – сердце колотится, рот будто ватой набили.
Не было трескучего пламени. Не было желто-оранжевой огненной свистопляски.
Не было удушающего дыма.
Все это был сон, ужасный сон.
Невероятно реальный.
Но все-таки сон.
– Бр-р! Приснится же такое, – пробормотала Ханна.
Откинувшись на подушку, она ждала, когда бешеное биение сердца немного утихнет. Потом подняла глаза к потолку и долго любовалась его холодной, чистой белизною.
Перед глазами так и стоял черный, обугленный потолок, скручивающиеся обои, пламя, пляшущее перед зеркалом.
– Ну хоть сны у меня не скучные! – сказала себе Ханна. Откинув ногами легкое одеяло, взглянула на настольные часы. Всего четверть девятого.
«Как это – четверть девятого? – удивилась она. – А кажется, будто я спала целую вечность. Кстати, какой сегодня день?»
Нелегко было отслеживать летние дни. Один плавно перетекал в другой – и так до бесконечности.
Нынешнее лето Ханна проводила в гордом одиночестве. Большинство ее друзей разъехались на каникулы с семьями да по лагерям. Для двенадцатилетней девчонки в городке Гринвуд-Фоллс остро не хватало развлечений. Ханна много читала, еще больше – смотрела телевизор, а в перерывах гоняла на велосипеде по городу, тщетно ища хоть какую-нибудь компанию.
Тоска зеленая.
Но сегодня Ханна вылезла из постели, сияя улыбкой.
Она была жива!
Ее дом не сгорел дотла. Она не погибла в стене всепожирающего пламени.
Ханна надела зеленые шорты и оранжевый топик без рукавов. Родители вечно над нею подтрунивали – она, мол, наверняка дальтоник. «Оставьте меня в покое! Ну нравятся мне яркие цвета, что тут такого?» – всегда огрызалась Ханна.
Яркие цвета. Как пламя, окружавшее ее кровать.
– Сон, сон, уходи вон! – пробормотала Ханна. Наспех проведя расческой по коротко стриженным светлым волосам, она выбежала в коридор и поспешила на кухню. До ее носа долетел аромат шкворчащей на плите яичницы с беконом.
– С добрым утречком, народ! – жизнерадостно прощебетала Ханна.
Сегодня она была счастлива видеть даже Билла и Герба – своих шестилетних братьев-надоед. Самых шумных, самых несносных сорванцов во всей округе.
Они играли, перекидываясь через стол резиновым синим мячиком.
– Я сколько раз просила не играть с мячом в доме? – не вытерпела миссис Фэйрчайлд, обернувшись от плиты.
– Миллион, – сказал Билл.
Герб прыснул. Он считал Билла жутко остроумным. Оба воображали себя заправскими шутниками.
Ханна подошла к матери и обняла ее за пояс – крепко-крепко.
– Ханна, перестань! – воскликнула мама. – Я чуть сковородку не опрокинула!
– Ханна, перестань! Ханна, перестань! – передразнили близнецы.
Мяч перепрыгнул через тарелку Герба, отскочил от стены и угодил на плиту, едва не очутившись в шипящей сковороде.
– Отличный бросок, ас, – поддела Ханна.
Близнецы звонко расхохотались.
Нахмурившись, миссис Фэйрчайлд повернулась к ним.
– Если мяч попадет на сковородку, – сказала она, погрозив им вилкой, – будете его есть вместе с яичницей!
На это оба мальчугана только громче захохотали.
– У них сегодня игривое настроение, – улыбнулась Ханна. От улыбки у нее на щеке проступала ямочка.
– А у них бывает серьезное? – недовольно отозвалась мама, выкинув мяч в коридор.
– Зато у меня сегодня настрой хоть куда! – объявила Ханна, любуясь из окна ясным голубым небом.
Мама взглянула на нее с удивлением:
– Что так?
Ханна пожала плечами:
– Так, просто. – Ей не хотелось рассказывать матери о ночном кошмаре и о том, как это чудесно – просто быть живой. – А где папа?
– Укатил на работу ни свет ни заря, – отвечала миссис Фэйрчайлд, переворачивая вилкой бекон. – Не у всех в распоряжении целое лето, – добавила она. – Чем займешься сегодня, дочка?
Ханна открыла холодильник и достала пакет апельсинового сока.
– Да, наверное, как обычно. Буду, знаешь, болтаться на улице.
– Мне