реален. Ты – моя опора, моя поддержка и тот, кто воодушевляет меня, помогая достигнуть звезд. Я люблю тебя.
Copyright © 1995 by Tami Hoag
© Рагозина И.А., перевод на русский язык, 2012
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2013
Благодарности
Моя искренняя благодарность вам, специальный агент Дон Петерсон из Миннесотского бюро криминальных расследований, за то, что вы так любезно нашли время в своем плотном расписании, чтобы ответить на мои бесконечные вопросы и дать мне массу полезной информации. Ваша щедрость в предоставлении для использования мною ваших знаний и опыта мною высоко оценена. Я следовала информации настолько близко, насколько позволял мой жанр художественной литературы, и надеюсь, что никаких драматических действий против меня предпринято не будет. (И для тех, кто неизбежно спросит, нет, Дон не был прообразом для Брюса Де Пальма. Дон гораздо очаровательнее и не имеет вообще никакого сходства с Ричардом Никсоном.)
Особая благодарность Эми Мюельбауэр за работу в качестве научного сотрудника и Элизабет Игл за обмен опытом и знаниями о мигрени и лекарствах. Также доктору Карену Бьорнигаарду за ответы на вопросы, которые, возможно, были самыми странными вопросами, когда-либо задаваемыми Вам о Вашей профессии.
Трише Йирвуд и Джуду Джонстоуну – Ваши слова и музыка заставили меня увидеть, что было пропущено. Вы прикоснулись к самым нежным сердечным тайнам просто и красиво. Преклоняюсь.
И последняя, но, конечно же, не менее теплая, благодарность моей сестре в преступлении, собутыльнице, экстраординарной певице в пабе, печально известной диве Эйлин Дрейер, за обучение меня малопонятному жаргону и всяким штучкам и за совместное их использование. Пусть все Ваши чеки с гонораром имеют много нулей.
Пролог
Дневник. 27 августа 1968 года
Сегодня они нашли тело. Не так скоро, как мы ожидали. Очевидно, мы выдали им слишком высокий кредит. Полицейские не так сообразительны, как мы. Ни один из них.
Мы стояли на тротуаре и смотрели. Вот жалкая сцена! Взрослых мужчин до слез тошнило в кусты. Они кружили по парку, в том его углу, вытаптывая траву и ломая ветки. И ничего! Ни грома среди ясного неба, ни намеков на тех, кто это сделал и зачем. Рики Мейерс лежал там мертвый, руки широко раскинуты, кроссовки слетели с ног.
Мы стояли на тротуаре, когда, сияя мигалкой, приехала «Скорая». Следом подкатили полицейские машины и машины горожан. Мы стояли в толпе, но никто не видел нас, никто не смотрел на нас. Они все не считали нужным нас замечать, мы для них мелочь. А на самом деле мы выше их, но как бы вне их и невидимы для них.
Они слепы, глупы и доверчивы. Они никогда бы не додумались посмотреть на нас.
Нам двенадцать лет.
Глава 1
12 января 1994
День 1-й
17.26
– 5 °C
Джош Кирквуд и два его лучших друга вылетели из раздевалки в холодный темный вечер, вопя во всю мощь мальчишеских легких. Дыхание вырывалось клубящимися облаками пара. Они бросились с крыльца, прыгая со ступеньки на ступеньку, как горные козлята, пока не зарылись по пояс в глубокий снег на склоне холма. Хоккейные клюшки скользнули вниз, спортивные сумки полетели следом. И только потом, визжа и хохоча, скатились, точно шары в лыжных куртках дикого цвета и ярких, похожих на чулки, шапочках, три друга – Трес Амигос.
Трес Амигос – именно так называл их отец Брайана.
Семья Брайана переехала в Оленье Озеро, штат Миннесота, из Денвера в Колорадо, и его отец все еще оставался большим фанатом денверских «Бронкос». Он говорил, «Бронкос» раньше многие называли «Тройкой амигос», и тогда они были действительно хороши. Джош болел за «Викингов». По его мнению, любая другая команда – просто сборище слабаков, кроме, возможно, «Рейдеров», потому что их форма была крутой[2]. Ему не нравились «Бронкос», но прозвище Трес Амигос ему понравилось.
«Мы – Трес Амигос!» – завопил Мэтт, когда они зарылись в куче снега у подножия холма. Он откинул назад голову и завыл, как волк. Брайан и Джош тут же подтянули, и их вой оказался настолько пронзительным, что у Джоша зазвенело в ушах.
Брайана захватил не поддающийся контролю припадок хохота. Мэтт шлепнулся на спину и стал делать снежного ангела, описывая руками и ногами широкие дуги. Казалось, он пытается выплыть обратно на вершину холма. Джош прижался к его ногам и задрожал, как собака, когда из здания ледовой арены вышел тренер Олсен.
Тренер был старый – по крайней мере, лет сорока пяти, почти лысый толстячок, впрочем, он был хорошим тренером. Он часто вопил, но часто и смеялся. Он сказал им, еще в начале хоккейного сезона, что, если станет слишком раздражаться, они должны напомнить ему: им только по восемь лет. Команда выбрала Джоша для такого дела. Он уже был одним из помощников капитана, и эта ответственность пришлась ему по душе, хотя он бы не признался в этом. «Никто не любит хвастунов, – сказала мама. – Если ты сделал