ической сектой, исповедующей глубокую набожность. Заслужила печальную известность промыванием мозгов, насилием и опасными ритуалами «умерщвления плоти». Секта «Опус Деи» только что завершила строительство своей штаб-квартиры в Нью-Йорке, на Лексингтон-авеню, 243, которое обошлось в 47 миллионов долларов.
В книге представлены точные описания произведений искусства, архитектуры, документов и тайных ритуалов.
Пролог
Париж, Лувр 21.46
Знаменитый куратор Жак Соньер, пошатываясь, прошел под сводчатой аркой Большой галереи и устремился к первой попавшейся ему на глаза картине, полотну Караваджо. Ухватился обеими руками за позолоченную раму и стал тянуть ее на себя, пока шедевр не сорвался со стены и не рухнул на семидесятилетнего старика Соньера, погребя его под собой.
Как и предполагал Соньер, неподалеку с грохотом опустилась металлическая решетка, преграждающая доступ в этот зал. Паркетный пол содрогнулся. Где-то вдалеке завыла сирена сигнализации.
Несколько секунд куратор лежал неподвижно, хватая ртом воздух и пытаясь сообразить, на каком свете находится. Я все еще жив. Потом он выполз из-под полотна и начал судорожно озираться в поисках места, где можно спрятаться.
Голос прозвучал неожиданно близко:
– Не двигаться.
Стоявший на четвереньках куратор так и похолодел, потом медленно обернулся.
Всего в пятнадцати футах от него, за решеткой, высилась внушительная и грозная фигура его преследователя. Высокий, широкоплечий, с мертвенно-бледной кожей и редкими белыми волосами. Белки глаз розовые, а зрачки угрожающего темно-красного цвета. Альбинос достал из кармана пистолет, сунул длинный ствол в отверстие между железными прутьями и прицелился в куратора.
– Ты не должен бежать, – произнес он с трудно определимым акцентом. – А теперь говори: где оно?
– Но я ведь уже сказал, – запинаясь, пробормотал куратор, по-прежнему беспомощно стоявший на четвереньках. – Понятия не имею, о чем вы говорите.
– Ложь! – Мужчина был неподвижен и смотрел на него немигающим взором страшных глаз, в которых поблескивали красные искорки. – У тебя и твоих братьев есть кое-что, принадлежащее отнюдь не вам.
Куратор содрогнулся. Откуда он может знать?
– И сегодня этот предмет обретет своих настоящих владельцев. Так что скажи, где он, и останешься жив. – Мужчина опустил ствол чуть ниже, теперь он был направлен прямо в голову куратора. – Или это тайна, ради которой ты готов умереть?
Соньер затаил дыхание.
Мужчина, слегка запрокинув голову, прицелился.
Соньер беспомощно поднял руки.
– Подождите, – пробормотал он. – Я расскажу все, что знаю. – И куратор заговорил, тщательно подбирая слова. Эту ложь он репетировал множество раз и всякий раз молился о том, чтобы к ней не пришлось прибегнуть.
Когда он закончил, его преследователь самодовольно улыбнулся:
– Да. Именно это мне говорили и другие.
Другие?– мысленно удивился Соньер.
– Я их тоже разыскал, – сказал альбинос. – Всю троицу. И они подтвердили то, что ты только что сказал.
Быть того не может! Ведь истинная личность куратора и личности трех его sénéchaux[2] были столь священны и неприкосновенны, как и древняя тайна, которую они хранили. Но тут Соньер догадался: трое его senechaux, верные долгу, рассказали перед смертью ту же легенду, что и он. То была часть замысла.
Мужчина снова прицелился.
– Так что, когда помрешь, я буду единственным на свете человеком, который знает правду.
Правду!.. Куратор мгновенно уловил страшный смысл этого слова, весь ужас ситуации стал ему ясен. Если я умру, правды уже никто никогда не узнает. И он, подгоняемый инстинктом самосохранения, попытался найти укрытие.
Грянул выстрел, куратор безвольно осел на пол. Пуля угодила ему в живот. Он пытался ползти… с трудом превозмогая страшную боль. Медленно приподнял голову и уставился сквозь решетку на своего убийцу.
Теперь тот целился ему в голову.
Соньер зажмурился, страх и сожаление терзали его.
Щелчок холостого выстрела эхом разнесся по коридору.
Соньер открыл глаза.
Альбинос с насмешливым недоумением разглядывал свое оружие. Хотел было перезарядить его, затем, видно, передумал, с ухмылкой указал на живот Соньера:
– Я свою работу сделал.
Куратор опустил глаза и увидел на белой льняной рубашке дырочку от пули. Она была обрамлена красным кольцом крови и находилась несколькими дюймами ниже грудины. Желудок! Жестокий промах: пуля угодила не в сердце, а в живот. Куратор был ветераном войны в Алжире и видел немало мучительных смертей. Еще минут пятнадцать он проживет, а кислоты из желудка, просачиваясь в грудную полость, будут медленно отравлять его.
– Боль, она, знаете ли, на пользу, месье, –