Тишина. Алексей Валерьевич Прохоров

тном спрятана земля вместе с деревьями, злой воздух сковывает легкие, такое ощущение, что еще немного и мои ребра вывернутся на изнанку, но это лишь первые ощущения неопытного организма. Лес зимой особенно ценен для меня. Казалось бы, когда ты в пути всё однообразно, от сопротивления дыхания с безжалостным воздухом заледенели глаза и желание лишь одно – вырваться отсюда и встречаться со всем этим лишь в воспоминаниях, поправляясь горячим травяным чаем, укрывшись теплым пледом. Но стоит лишь остановиться, замереть на месте, и всё это однообразие тает на глазах, ты понимаешь, что попал в самое сердце благородного, немного грубого, но справедливого места на планете земля. Оставив движения позади, помимо биения своего сердца можно услышать тысячи разных звуков, как ветер играет со снегом, как мудрые деревья, качаясь, как бы между прочим приветствуют тебя, а пение птиц зимой – в нем ты услышать сможешь разные напевы, они играют так, как будто нот не семь, а больше пятидесяти. Конечно, о самом главном не стоит забывать, когда отправляешься в поход зимой, как сделал это я – нельзя шутить с морозом, с каждым часом, предательски одолевавшим меня. Солнце, в феврале практически лишенное полномочий, скоротечно капитулировало. Темнело, в голове моей сидела лишь одна мысль – паниковать нельзя, горло, от лютого мороза испытывало такое болезненное ощущение, как будто я проглотил горсть жутко острых, маленьких лезвиеобразных сосуль. Чувство голода уже перешло в стадию отторжения, и любые мысли о еде приводили к тошноте, пальцы на руках от холода ужасно болели, про существование нижней части тела я вообще позабыл, единственное, что я чувствовал – это приятная боль в области щек, после жуткого онемения. Я понимал, что еще немного и я отморожу и лицо, и вообще абсолютно все, но поделать ничего не могу, тело мое в тот момент могло только нести меня вперед, и даже небольшая провизия, находящаяся в рюкзаке, не спасла бы меня – я, как минимум, не смог бы даже снять его со спины.