тория, ходил прямой поезд. Так не все ли равно, с кем ехать, лишь бы не попались пьяницы. Однако, волоча по узкому коридору третьего купейного вагона разбухшую сумку на колесиках, я волновалась. Все-таки, дальнее путешествие – это целый этап жизни, пусть короткий, но яркий и запоминающийся. А четыре квадратных метра купе – слишком маленькое пространство для того, чтобы соседствовать с кем попало. Так кто же они – наши будущие соседи?
Передо мной с готовым лопнуть потертым темно-коричневым чемоданом семенила мама, внимательно вглядываясь в таблички с нумерацией мест, перед мамой ковылял пожилой дядька с пухлой сумкой-тележкой. Перед дядькой шли еще люди, отягощенные дорожным скарбом. По мере продвижения то один, то другой путешественник покидал процессию и нырял в свою конурку согласно купленному билету.
Вдруг движение остановилось из-за возникшего у одной из дверей затора. Некое существо неопределенного пола, пыхтя и вполголоса матерясь, безуспешно пыталось просунуть в узкий проем толстенный баул – всю Москву, наверное, скупил, прозвучала язвительная реплика из массовки. Ага, раз «скупил», значит это мужчина, подумала я и в ту же секунду ощутила, как сзади мне в ноги нетерпеливо уперся жестким боком чемодан. Его хозяйка – пузатая краснолицая тетка, злобно пыхтела. Заметив, что я оглянулась, она сузила глаза и ткнула в меня чемоданом еще раз.
Я отвернулась от тетки – ничего не поделаешь, ведь я еще ребенок и не могу делать замечания взрослым, тем более такого свирепого вида.
– Мужчина, давайте быстрее там, людям мешаете пройти! – гаркнула тетка поверх моей головы.
«Только бы она не оказалась нашей соседкой!» – мысленно помолилась я железнодорожным богам.
Теткин окрик помог – тормозившее всех существо поднатужилось и затолкало баул в норку, юркнув следом. Когда движение возобновилось и мы, наконец, добрались до нашего купе, которое оказалось в самом конце вагона, я по-жирафьи вытянула шею, из-за спины мамы пытаясь заглянуть внутрь. И натолкнулась на такие же любопытные и напряженные взгляды. Ура! Лучше не придумаешь! На нижней полке справа сидели, уставившись на дверь в тревожном ожидании, женщина с мальчиком-подростком.
Облегчение и радость, испытанные в унисон четырьмя людьми, были первым мощным аккордом, положившим начало длинной симфонии многолетней дружбы.
Женщину звали Валя, ее сына – Сережа. Зачем-то они назвали и свою фамилию – Фирсовы. Наши с Сережей мамы оказались почти ровесницами, обеим около сорока, однако Сережа – на несколько лет старше меня – он перешел в девятый класс, а я только в пятый.
Фирсовы были на редкость симпатичными – Валя невысокого роста, с простым широкоскулым лицом, обрамленным светлыми кудряшками, открытая и застенчивая одновременно. От нее веяло добротой и домашним уютом. Сережа – тоже невысокий, худенький, темноволосый, был по-мужски сдержанным, но в то же время очень доброжелательным.
Наши мамы в первые же минуты, еще поезд тронуться не успел, нашли общий язык – было впечатление, что старые школьные подруги встретились после долгой разлуки и спешат рассказать друг другу все, что произошло с ними за этот период. Атмосфера в купе установилась легкая и светлая. Я по-детски кокетничала с Сережей, он добродушно мне подыгрывал. Всем было хорошо и спокойно.
Так же как и мы, Валя с Сережей ехали в гости к родственникам. Во времена развитого социализма с путевками на море в летний сезон была напряженка, поэтому наши семьи использовали популярную в СССР и недорогую схему – зимой мы принимали родственников-провинциалов в Москве, которые приезжали за покупками, а летом менялись ролями и наведывались на отдых к ним.
Сутки в поезде пролетели как один миг. На следующее утро мы расставались с Фирсовыми как с близкими друзьями – с сожалением и искренним взаимным желанием непременно увидеться вновь. У наших родственников телефона не было, а у родственников Вали и Сережи – был, и мама засунула в карман кофты клочок бумаги с заветными цифрами. Решили созвониться сразу, как устроимся, и вместе отправиться на пляж.
Нас встречал мамин двоюродный брат. Такси брать не стали в целях экономии – дядька радостно сообщил, что от вокзала до его дома ходит прямой автобус. Жаль только, забыл добавить, что ходит этот автобус очень редко, а потом еще нужно выдержать сорок минут пути. После получасового ожидания нам удалось втиснуться в тарахтящую и пускающую клубы дыма пузатую колымагу.
Мы попали как раз в час пик – народ ехал на работу, и давка была неимоверной – казалось, пассажиры ужались и спрессовались до предела, но на каждой остановке к нескольким десяткам потных тел с боями добавлялось еще пять-шесть. Плюс – нещадно палящее через пыльные стекла июльское солнце, раскаляющее воздух внутри автобуса до температуры сауны.
В автобусе то там, то здесь возникала привычная ленивая перебранка – все мешали всем. А тут еще отдыхающие с чемоданами. Местные недовольно косились на нас, как, наверное, москвичи косятся на путающихся под ногами гостей столицы.
Наконец – свобода. Мы вывалились из жаркого чрева автобуса раскрасневшиеся, помятые и горящие от нетерпения окунуться как можно скорее в прохладную морскую воду.