детей, муж и куча общественной работы: мне всегда хотелось идти в ногу со временем и быть полезной обществу. Да, как бы банально и избито это ни звучало. Так как я временно не работала, моим основным делом стала общественная работа. Она отнимала все мое свободное время. Я заседала во всевозможных комиссиях, проводила собрания и встречи, была членом попечительского совета и участником всех знаковых мероприятий в городе. И, как пошутили мои друзья и коллеги, я дозаседалась, а точнее сказать – они и посоветовали мне принять участие в выборах в городской Совет. Мне и в голову тогда не могло прийти, что по большому счету все это – давно проигранный и хорошо отредактированный спектакль, где все главные роли были расписаны наперед. Так что к концу этого действа у меня не осталось ни энтузиазма, ни сил что-либо делать.
И вот когда казалось, что ничего хорошего уже не случится, раздался звонок. Позвонила женщина, которую я вспомнила с трудом, так как мы были представлены друг другу лет пять назад или более. Ее звали Неля. Тогда, на каком-то детском празднике, мы и познакомились. Поговорив о чем-то для приличия минут десять или пятнадцать, мы разошлись в разные стороны. Как я наивно полагала, наши дороги более не пересекутся. Но, как выражается сантехник нашего ЖЭКа дядя Петя, в народе прозванный Петя-рублик: «Судьба – она ж, злодейка, только и ждет, когда тебе преподнести кукиш в упаковке». Хочу заметить, что фразу «кукиш в упаковке» Петя-рублик произносил с особым чувством и придыханием, держа средний палец правой руки кверху, что вообще-то выглядело двояко. То ли он хотел показать этим жестом, что от судьбы-злодейки не уйдешь, то ли ее же, злодейку, посылал туда, куда обычно посылают средним пальцем правой руки.
Наш сантехник Петя-рублик был натурой колоритной. Внешне он был очень похож на певца Шаляпина, философскими рассуждениями – на Козьму Пруткова, а делами – на волшебника-недоучку, о котором поет наша любимая певица Алла Борисовна. Однажды и мне пришлось в этом убедиться. Как всегда, не вовремя потекли трубы в туалете. Вернее сказать, немного закапало между какими-то стыками. Лужица, на первый взгляд, была небольшая, но за ночь собиралась целая литровая банка. Показав мужу это безобразие и услышав в ответ, что он срочно заняться этим не сможет, так как на работе завал, я решила позвонить в ЖЭК и вызвать дежурного сантехника. Мне пообещали прислать мастера, как только он освободится. Часа через два раздался звонок. На пороге стоял высокий упитанный мужчина средних лет, в руке он держал разводной ключ.
– Здравствуй, хозяйка, вызывала мастера? – спросил он.
– Да, да, здравствуйте, проходите, пожалуйста, – сказала я, пропуская его в квартиру.
– Петр Афиногенович, – представился он.
– Очень приятно, Петр Афигенович, – быстро ответила я, еще не поняв, что из-за спешки неправильно произнесла его отчество.
– Ну шо вы за народ, городские? – с характерным выговором и обидой в голосе проговорил он. – Хоть бы раз отчеству назвали как дадено с малолетства, скоко ни представляюсь, ну с первого разу ни в жисть не скажут правильно. Во народ! Дожноть, батька вже не раз в гробу перевернулся!
И он, качая укоризненно головой, прошел к туалету проверить неисправность. Потрогав и простучав все трубы, он вздохнул и подытожил:
– Ну шо, доча, протекли вы со своей старой коммуникацией?
– А что же делать? – жалобно спросила я.
– Не боись, доча, я – потомственный мастер, еще прадед мой у графьев корыты чинил! Вот уж бог талантом наградил! – с гордостью сказал он. – Руки у его золотые были. Царствие ему небесное, – произнес, крестясь, Петр Афиногенович. – Дай ему лопату и лом, и он те чо хошь починит, – поднял палец вверх Петр Афиногенович.
Я, конечно, не мастер по сантехническому оборудованию, но после рассказа о лопате и ломе у меня возникло нехорошее предчувствие.
– Оно же щас как, доча? – не унимался мастер. – Молодые работать не хочут, а гроши давай, вот и гонют халтуру. А мы, потомственные мастера, любим качество и шоб клиент был в шоколаде.
– Очень хорошо, – перебила я, – чинить-то будете?
– А як же ж, доча? – он не спеша прошел на кухню.
– Перестаньте называть меня дочей, – как можно вежливее попросила я. – Мы же с вами почти ровесники.
– А ты не обижайся, доча, у нас, на Кубани, почитай, все так говорют.
Слово «говорют» он произнес с сильным ударением на второй слог. Я улыбнулась и спросила:
– А давно вы с Кубани?
– Да, почитай, с самого основания этого города.
– Так, значит, вы здесь уже двадцать пять лет?
– Да, – гордо выпятив грудь вперед, ответил потомственный мастер. – Родина послала поднимать разруху! Отак, доча! Это тебе не лясы точать! – нравоучительно произнес он.
– Какая разруха? Вы что? Город строился новый, это же стройка комсомольская была. И еще полгорода построили финны, о какой разрухе вы говорите? – удивилась я.
– А вторую-то половину построили наши, – Петр Афиногенович хитро прищурил один глаз и погрозил пальцем. – А наши, сама знаешь, строить умеють!