и Америка. В Северной Америке всё также – три страны: Канада, США, и Нью-Йорк. Австралия соединила к своим территориям Новозеландские острова. А Евразия разделилась на Японию и 4 огромных империи: Европа, Россия, Китай и Азиатский Союз.
Они и дальше продолжали грызаться между собой, выяснять отношения ради увеличения власти, распространять свои интересы ценой жизни обычных людей.
Но помимо человека-воюющего развивался и человек-созидатель. Правда, созидал всё для одной цели. Четвёртая мировая война спровоцировала создание новых поколений боевых роботов. Механические боевые машины, наделенные искусственным интелектом, вскоре эволюционировали в совершенных солдат – биороботов.
Во второй половине 21 века человек обнаружил примитивные формы жизни на Марсе, Юпитере и её спутнике Европе. Люди впервые осознали, что они не одни во вселенной. Надежда увидеть подобное себе разумное существо крепла.
В 2151 году люди получают сигнал из открытого космоса. Часть людей воодушевилась новостью, а часть боялась истребления от руки сверхцивилизаций.
Спустя четыре года, первый в истории внеземной летательный аппарат преодолел Луну и подлетал к Земле. В Париже человек впервые поприветствовал инапланетянина.
В то время, как Земля только-только открыла для себя внеземную жизнь, в галактике Млечный Путь насчитывалось свыше тысячи планет и спутников с разумной жизнью. Большинство планет сохраняли свой суверенитет, но существовали и альянсы, могущественные и амбициозные. Галактика кипела жизнью. Галактика кипела войнами.
Земля вошла в число свободных планет Свободной Зоны, да бы отгородить себя от галактических войн.
Шёл 23-й век…
Глава 1. Лейтенант Стюарт
2
Северная Африка. Лидия. Северо-запад страны. 2215 год. 11 февраля. 08:36.
Восходящее солнце освещало безграничный океан песчаных дюн. Тяжёлый и раскалённый воздух окутал всё пространство удушающей пеленой, несмотря на раннее время. Нагретый воздух мог бы запросто расплавить ноздри и ротовую полость, попытайся сделать вдох без защитной маски.
На сотни и тысячи километров картинка оставалась неизменной – оголённый песок, многочисленные дюны, то большие, то маленькие. Испепеляющее солнце, душный воздух и отсутствие дождей превратили жизнь в этих местах в сущий ад. Странно, как вообще в таких условиях выживали разные звери, будь то пресмыкающиеся, насекомые или даже млекопитающие.
Подул первый ветер. Безмятежный и грациозный, он рисовал волны на полотне природы оранжевыми и жёлтыми цветами, их всевозможными оттенками. Но зной и не думал отступать. Ветер гладил всё тем же раскалённым прикосновением. Волны на тех дюнах с одной стороны сверкали, будто улыбаясь солнцу, а с другой – прохладная тень покрывала песок, пока солнце не поднялось бы выше, да бы улыбнуться и остальным песчинкам в этом океане.
И девственность природы осталась бы такой же непоколебимой, если б не приближающееся напоминание о существовании человека. Если б не грохот двигателя.
На расплывчатом фоне оранжево-красного солнца виднелись всё более различимые очертания летающего мотоцикла. На высоте в метр от земли этот быстроходный, внушительный аппарат уверенно двигался на запад, поднимая за собой тонкую струю пыли.
Два двигателя внизу механизма держали его в воздухе, а дополнительный, более мощный двигатель позади мотоцикла, позволял ему разогнаться до огромных скоростей. Рукотворному зверю словно было наплевать на жару, отсутствие воды и окутавший его пылевой занавес. Этот зверь умел только громко рычать и мчаться вперед без оглядки.
За штурвалом сидел темнокожий мужчина в шлеме. Его крепкие руки намертво вцепились за штурвал и сжимали его так сильно, будто от этого зависела скорость аппарата. Та уверенность, с которой он держался на сиденье при такой большой скорости, позволяло предположить, что этот мужчина довольно опытный ездок. И, без сомнений, он спешил.
– Лев – Гиене! Лев – Гиене! – повторял он. – Да ответьте же! Лев Гиене, как приняли?
Но ответа не последовало. Тогда этот мужчина, тридцати – тридцати пяти лет, посмотрел на голограмму на визоре прямо перед своими глазами. Это была своего рода тепловая карта местности, где ясно выделялась одна большая группа, к которой по синему пространству быстро двигалась одинокая красная точка.
– Проклятие! – прокричал ездок.
Его мотоцикл продолжал мчаться на бешеной скорости. Военная одежда на нём, короткая причёска, суровый взгляд, крепкое телосложение и висящее позади него оружие не оставляли сомнений. Ездок – воин. И не просто воин! Это – офицер армии Нью-Йорка. Их было легко отличить от военных других стран из-за яркой черной униформы, похожей на одеяние палача. Стильно и устрашающе – как и задумывали авторы униформы, желающие, чтоб их воины на сражениях выглядели как вестники смерти, а на парадах – как величественные боги.
– Лев – Гиене!.. Мать вашу, да ответьте! Пожалуйста, парни… кто-нибудь! – уже молебно исходили последние слова с его уст.
Но по ту