с уродов.
А в нашем квартале таких уже немного.
У всех хари как баскетбольный мяч или с тыкву. С такой физией лишний раз на люди показываться опасно.
Вот совсем рядом, за мостом, в Синюшном жилмассиве, уродов почти не осталось – всех перебили.
В основном ночью. Втихую.
Нашим больше повезло – все-таки интеллигентный район.
Я, конечно, тоже из поколения отмутированных, но если спрятать ушищи под разношенную шапку, а ротище закутать в мохеровый шарф – можно в полумраке сойти за почти нормального. Очень хочется живым до дому добраться.
И дернул меня химдьявол сегодня в годовщину взрыва на комбинате задержаться у четы инженеров-технологов, чудом уцелевших в тот злочастный день.
И вот, таясь, приходится пробираться домой, чтобы не попасть в коллекцию скинхедов.
У них, говорят, весь штаб скальпами уродов увешан. Слухи ходят – скоро в верхах разрешат начать официальный отлов. Уж больно много там уродоненавистников.
Перед очередным поворотом за угол – замираю, высвобождаю уши – сканирую.
Скрипят ритмично супружеские широкие кровати.
Капает, капает, капает вода кухонь и ванных.
Где-то на чердаке шевельнулся сонный голубь.
Вдруг торопливые шаги крепких ног.
Пока далеко.
Справа – похожий звук из туннеля девятиэтажки.
Удары ног резонируют о стены – примерно полтора десятка человек. Ночная облава скинхедов.
Если поймают – лишь бы только убили сразу, не мучая, не отрабатывая удары с обеих ног и рук.
Шапка в сторону за сугроб. Шарф в другую.
Теперь не до маскировки. Теперь ничто не мешает слушать – это главное мое преимущество.
Гавкнул хрипло ротвейлер, натасканный на уродов.
Кросс в сторону реки вдруг оборвался проваливанием в горячую черноту. В глазах на секунду вспыхнуло, озарилось, погасло…
Очнувшись от близкого лая, наткнувшись рукой на шершавость мокрой стены, другой – на склизкий стержень холодной трубы, быстро двинулся к далекому журчанию неизвестного рода.
В конце коридора, там где труба уходила в пол, запнулся о вмурованный люк, едва не сломав ребра. Спасение! Теперь только вниз, как можно глубже. Где уже не достанут.
Кое-как поддев крышку непослушными пальцами, я сдвинул ее в сторону. Страшновато было лезть в еще более густую черноту наугад, поэтому, просунув голову в образовавшийся проем, прислушался.
Свет ослепил.
– Ку-ку! – чья-то веселая физиономия возникла подо мной, а потом последовал удар по голове.
Я свалился вниз, но сознание на этот раз не потерял. Краем глаза удалось увидеть два силуэта.
– Ты ему случайно тыкву не разбил? – забеспокоился первый.
– Да не должен, – второй прыгнул мне за спину и, схватив за шкирку, потащил вдоль тоннеля.
Сопровождающий то и дело наступал на мои волочащиеся по полу ноги, и я не решился посмотреть на него сквозь прищур – пусть лучше думают, что я в отрубе, тем более что прикидываться мертвой лисой умею, и неплохо.
– Здоровый боров попался.
– Везуха!
– Значит не всех уродов наверху перебили.
– Выходит так. В речную бригаду его?
– Не торопись. Пускай поживет немного.
Оба заржали и первый, бросив меня на пол, отвесил нежный пинок.
– По-моему, он сейчас в штаны наложит? Эй, братан, хватит притворяться. Мы таких, как ты, за версту чуем.
Я срочно продрал глаза и красноречиво шевельнул ушами. Вот так парочка: первый был выше второго на две головы и очень худ. При искуственном освещении он казался страшно бледным, а его товарищ был еще толще меня – круглый, на кривых коротких ножках. И оба лысые, ни намека на бровь или ресницы. Типичные уроды.
– Сожрем ушастого прямо сейчас? – верзила-лысый достал из кармана нож и торопливо протер лезвие о грязную штанину.
– Затушим в маринаде! – поддержал инициативу его напарник.
– Я больше люблю грибной соус.
– А где ты грибы достанешь?
– А маринад?
Они тоскливо поморщились, вздохнули разом, и я подумал, что они здорово истосковались по нормальной жратве.
– Вставай, вставай!
– А, может, сырым употребим?
И снова заржали.
Мы добрались до очередного люка в полу.
Верзила поддел его натренированными пальцами, совершенно бесшумно. Толстяк первым спрыгнул в открывшийся полумрак.
Там внизу я весьма явственно различил звук мерно жующих челюстей.
– Спускайся, не ссы!
Челюсти заинтересованно прекратили разгрызать кости.
Еще не видя этого существа, я ощутил неприятный холодок в брюхе и чуть