Серу на яйца! Серу на яйца!
И улыбалась.
Лесное детство
За орехами
Темнело. У костра гоношилась вся компания: тоненькая пятнадцатилетняя девушка Аня, которая только что принесла воду в котелке для вечернего чая; её старшая сестра Варя, громкоголосая двадцатилетняя певунья, ни на минуту не умолкавшая со своим бесконечным пением, за что её прозвали ходячим магнитофоном, деловито обрубающая ветви с березы, принесённой для устройства шалаша; два паренька лет пятнадцати, Ваня и Саня, которые суетливо и бестолково пилили брёвна для костра; Лилия Павловна и её взрослый сын Евгений, только что вернувшийся из мест не столь отдалённых и потому постоянно молчаливый. Они с матерью сосредоточенно стелили ветки на дно шалаша. Шалаш был покрыт берёзовыми ветками в сторону от костра и открыт всей полостью к костру. Костёр, два бревна диаметром более полуметра, с наступлением сумерек горел всё ярче и ярче.
– Ань, а Ань! – обратился Саня к девушке, поставившей котелок недалеко от костра.
– А ты колот-то хоть раз видела? Мы-то орехи не раз били, а тебя-то зачем взяли?
В эту минуту замолчала на полуслове льющейся песни Варя. Она засмеялась и обратилась к мальчишкам:
– Ой, молодёжь! Да мы с Анькой завтра вас всех уделаем по сбору орех, спорим?
– А, что, спорим! – отозвался уже Ванька.
– На ведро орех!
Совсем потемнело. На небе ярко выступили звёзды. Напившись чаю, все завалились спать в шалаше, кроме Ваньки. Он так боялся нападения медведя, что решил не спать. Всю ночь мальчишка добавлял дров в костёр, постоянно расшевеливал его, что-то бормотал себе под нос и не спал, прислушиваясь к шорохам вокруг. А их было не мало. То хрустели ветки под чьими-то ногами, то ни с того ни с сего, вдруг шелестели листья, то ухала какая-то птица, то вдруг доносился говор ручья. Под утро сон сморил кострового, и он заснул, ногой уткнувшись в костёр. Его ботинок стал издавать неприятный запах, который разбудил Лилию Павловну. Она вылезла из шалаша к костру и вовремя вытащила мальчишку из костра, тихонько ругаясь и заливая ботинок водой.
Рассветало. Бледнело небо над верхушками кедров, вдалеке обозначилась просека, по которой шла тропа, где ещё вчера более двух часов компания поднималась на гору в орешник. Позавтракав кашей из банок и запив её чаем, все разбились по парам и отправились на заготовки, забрав с бивака колоты. Сёстрам достался большущий неподъёмный деревянный молоток из лиственничного бревна. Сделан он был на великана, не иначе. С трудом зацепившись за ручку колота, держащую бревно, девчонки потащили колот к лесу. Впереди, колот поменьше тащили мальчишки. Вот они нашли подходящее дерево, и, пристроив колот к дереву, стали методично бить по стволу.
– Раз, два, три, четыре, пять… раздавался в лесу счёт пацанов. Кедр гудел и раскачивался. Но шишек падало на землю немного, штук пять-десять. Мальчишки бросали колот, собирали шишки в мешок, затем переходили к другому дереву. Как правило, они тщательно выбирали