алеко от городского центра. Значит, все это мне чудилось.
Я перестала делать вид, что сплю, и открыла глаза. На соседней кровати сопела Люсиль. По утрам сестру было не добудиться. Я же в последние недели просыпалась на рассвете, тяжело дыша после снов, которые не могла вспомнить. Вчера к ночным кошмарам добавились чужие голоса. Вот и сейчас я слышала стук ложки о тарелку и голоса приемных родителей так отчетливо, словно оказалась на кухне этажом ниже, где отец завтракал перед уходом в лавку.
– Ты уверена, что хочешь взять их с собой в Вольфсбург?
– Я же не могу оставить детей без присмотра.
– Я мог бы съездить один.
– Пойти на прием в ратушу без жены будет просто неприлично.
На мгновение я отодвинула мысли о своем очевидном сумасшествии и представила, что впереди действительно ждет путешествие. Желание увидеть новые места смешалось во мне с отчаянным страхом. Последние шесть лет я прожила в Эшироле. Люсиль нашла меня лежавшей в горячке, когда забежала в сарай во время игры. Несколько недель я проболела, и даже после выздоровления не смогла вспомнить ничего о своей прежней жизни.
Я до сих пор не понимала, почему родители Люсиль решили взять меня в воспитанницы. Отец был полностью поглощен своей скобяной лавкой, не замечая даже собственного ребенка, не говоря уже о чужом. Мать постоянно напоминала, как мне повезло, что я не закончила свои дни на улице. Она постоянно муштровала нас обоих, требуя вести себя прилично. Первое время я часто воображала, что за мной вернутся мои настоящие родители, пока не поняла, что этого не случится.
В детстве я не любила выходить на улицу. Боялась, что снова потеряюсь. Шла вслед за матерью, крепко вцепившись в руку Люсиль и борясь с желанием убежать обратно в дом. С годами старый страх ослабел, но чужие люди до сих пор казались мне подозрительными. Я свободно ходила по нашему городку, помогала отцу в лавке, но оставалась замкнутой и избегала общения.
– Рашель! Люсиль!
Мать заглянула на чердак. Я поспешно соскочила с кровати. За завтраком оказалось, что вся семья действительно собирается поехать на ярмарку. Весь день мы сбивались с ног, пакуя вещи из лавки на продажу. Когда с этим было покончено, мать объявила, что для поездки нужно купить новые наряды. После долгих блужданий по лавкам, сопровождаемых упреками о том, что на нас уходит лишнее время, нашлись платья, которые она посчитала приличными.
При виде обновок я закатила глаза. Тяжелый темный материал и мешковатый покрой не шли ни одной из нас. Стоили они прилично. Я понимала, что этими деньгами нас не раз упрекнут в ближайшее время. Я попыталась об этом сказать, за что была тут же названа неблагодарной. Люсиль объявила, что не наденет платье под страхом смерти, и тут же получила затрещину. Спорить было бессмысленно. Мать ушла расплачиваться, оставив меня успокаивать плачущую сестру. К вечеру я от всей души ненавидела и предстоящую поездку, и ярмарку, и Вольфсбург.
На следующее утро все встали еще до рассвета, чтобы успеть на утренний поезд. Сестра беспрестанно зевала, я же не могла выкинуть из головы очередной кошмар. На этот раз он не забылся, напротив, был таким подробным и четким, что я до сих пор не могла прийти в себя. Во сне я летела вниз мимо гладких черных стен и знала, что разобьюсь. Впрочем, вскоре мы добрались до вокзала, и новые впечатления вытеснили из моей головы все посторонние мысли.
Путешествовать на поезде мне еще не приходилось. Я жадно оглядывала обстановку и окружающих, забыв про неудобную одежду. Поездка была долгой. Отец несколько раз выходил, чтобы проверить свой драгоценный груз. Нам ходить по поезду запретили, оставалось смотреть в окно на лес и редкие приграничные города, больше похожие на деревни.
Чем ближе мы подъезжали к Вольфсбургу, тем сильнее становились противоречивые чувства в моей душе. Часть меня хотела бежать вперед со всех ног, а другая – вернуться в Эшироль и никогда не подходить близко. Наставления матери о приличном поведении на ярмарке я слышала словно через толстое одеяло. К счастью, все были взбудоражены поездкой. На мое поведение никто не обращал внимания, так что нового скандала удалось избежать.
Стоило нам спуститься на перрон, как я увидела вдали высокую башню с гладкими черными стенами и застыла. Люди толкались, спеша быстрее выйти с вокзала, а я могла только молча смотреть на свой оживший ночной кошмар. В себя я пришла после сильного тычка в бок.
– Сколько можно стоять на одном месте! – прошипела мать. – Ты всех задерживаешь!
Отец уже шел к выходу вместе с носильщиком, толкавшим телегу с товарами. Мать с сестрой стояли рядом и раздраженно смотрели на меня. Тело казалось чужим. Я не могла отделаться от мысли, что, если попробую сделать шаг, тут же упаду и разобьюсь. Мать еще раз подтолкнула меня. Я попыталась отстраниться.
В следующий миг она лежала на земле в нескольких шагах, а Люсиль смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Я не могла понять, что со мной происходит. Бросало то в жар, то в холод. Звуки усиливались. Казалось, каждый из находящихся на площади людей кричит мне прямо в ухо. Из носа потекла теплая струйка. Я рассеянно вытерла её рукой и подошла