да речь заходит о поэте, чьи поклонники ежегодно устраивают обед в его честь, то невольно на память приходит одно имя – Бернс. Однако поэт, рожденный в деревушке Аллоуэй, умер почти бедняком в 37 лет, в то время как другой выходец из эйрширской семьи, другой поэт скончался на юге Франции в 84 года, давно будучи миллионером. Но что интереснее: именно его первая книга стихотворений была издана едва ли не самым большим тиражом в англоговорящем мире: по крайней мере, так считалось до конца XX века (около трех миллионов экземпляров, не считая перепечаток в составе «Собрания стихотворений» поэта).
Его имя – Роберт Уильям Сервис, и он хорошо известен за пределами родной Шотландии: он стал поэтом Канады. Точнее, Полярной Канады, Канады и Аляски Джека Лондона.
В то время, когда шотландцы по всему миру ежегодно в конце января празднуют Вечер Бернса, на диком западе Канады жители Уайтхорса устраивают обед в честь человека, которого они называют Певцом Юкона. Часто его называют также «Киплингом и Джеком Лондоном в одном лице». Однако Роберт Сервис не был канадцем по рождению, он родился 16 января 1874 года в Престоне, Ланкашир (Англия) в шотландской семье. Его отец, которого также звали Роберт, был родом из города Килвиннинг (Северный Эйршир), где работал банковским служащим. Как раз когда родился его сын, он был переведен на юг в одно из отделений Престонского банка. Многие поколения семьи Сервисов жили в Килвиннинге; когда старшего Роберта перевели на работу в Глазго, он услал будущего поэта и его брата Джона к бабушке с дедушкой, к трем незамужним теткам, обожавшим мальчика, в Эйшир. Именно там Роберт приобрел нечасто встречающееся и у нынешних шотландцев знание разговорного гэльского языка; впрочем, тогда на нем в Шотландии говорила четверть миллиона человек (и многие из них не знали никакого иного).
Там Роберт пошел в школу и тогда же в нем проснулся поэтический дар – в шестилетнем возрасте он сочинил на свой День рождения первое стихотворение:
Спасибо, Господи, что всем
Ты шлешь бекон и сыр и джем,
Чтоб тетя Джейн умела тоже
Еще вкуснее стряпать, Боже!
(Стихи эти, как говорится, «к сожалению, сохранились»).
Несколькими годами позже Роберт перебрался в Глазго к родителям и вслед за отцом выбрал карьеру банковского служащего: в 15 лет он поступил на работу в Коммерческий Шотландский банк (который сегодня называется Королевским Шотландским банком). Параллельно с этим он окончил Университет в Глазго, где изучал английский язык и литературу, запоем читал книги Киплинга и Стивенсона, мечтая о дальних странствиях и необыкновенных приключениях. Работа в банке была невыносимо скучной, и когда хилый младший брат, окрепший на деревенских работах в Файфшире, предложил ему построить ранчо в Канаде, жажда приключений взяла верх.
В 1895 ему исполнился 21 год, он заявил о своем намерении семье и в конечном счете ушел из банка. Его отец побывал на распродаже и купил для сына костюм: сомбреро, высокие кожаные ботинки, кожаный жакет с бахромой. Тем и ограничился.
Роберт уехал из Глазго с книгой очерков Р. Л. Стивенсона «Эмигрант-любитель», рекомендательным письмом от банка, ковбойским костюмом и чемоданом с прочей одеждой, и в 1896 г. он пересек Атлантику. Однако там его ждала не романтичная ковбойская жизнь, а тяжелый труд разнорабочего в дебрях Британской Колумбии. Склонность к авантюризму заставляла его путешествовать по всему западу Америки и Канады вплоть до жаркой Калифорнии, не гнушаясь любой работой: в течение шести месяцев он учился доить коров, пропалывать сорняки на полях, где росла репа, косить сено, – это была жизнь ковбоя, но в ней было много труда и совсем не было романтики. Роберт отчасти переусердствовал, и как тут не вспомнить бессмертную прачечную в романе Джека Лондона «Мартин Иден». А рабочий день Сервиса иной раз составлял 16 часов: не до литературы было. Тем более, что ему выпала работа даже не в прачечной, а в шахте.
Много позже Сервис расскажет об этом времени в автобиографии «Лунный пахарь»[1]:
«Каждый ящик весил около ста шестидесяти фунтов. Ящики доставляли на деревянных тележках, четыре за раз – вагонетки катили к выходу из тоннеля, где нас ожидали штукатуры. У нас было четыре тележки, и они катились по деревянным рельсам. Моя работа состояла в том, чтобы помогать одному парню грузить ящики в тележку и, затем, толкать всё это наверх, к цементникам. Там мы разгружались и возвращались за следующей партией груза.
Звучит легко и просто, делов-то: поднимай и толкай десять часов в день. Я мог предаваться мечтаниям, поднимая, и, толкая, сочинять стихи. Какая восхитительная работа!… Не, шучу. Поскольку туннель был низок и узок. Мы должны были сгибаться, чтобы не ударяться головой о крепления. Когда шел дождь, покрытий как будто не было. Вода стекалась в лужи у нас под ногами.
Мы промокали насквозь довольно быстро. Рельсы были потрескавшимися и изношенными. Часто тележка сходила с трассы, и требовалась вся наша сила, чтобы поставить ее обратно. А дальше нужно продолжать путь наверх, и нам приходилось наваливаться всем своим весом, чтобы толкать вагонетку вперед. Через определённые интервалы мы прокатывались через развилки,