меня тронула, оставила где-то под кожей горящий отпечаток, настоящее клеймо как напоминание о ее доброте и моем неотвратимом предательстве.
Я все испортил, просто позволив ей выйти на палубу.
Насколько просто было бы оставаться безучастным, отстраненным и холодным. Насколько просто было бы приносить воду и держать девчонку на расстоянии.
Заноза жалась к моей спине, крепко сжимала бедрами бока и никак не хотела оставить в покое мои уши. Все время дергала за них, мяла и гладила, как ребенок, получивший в подарок мягкую игрушку. Запах девушки будоражил меня все сильнее, и я никак не мог понять, что происходит. Никогда еще моя внутренняя суть не реагировала так на других женщин – а было их достаточно, чтобы судить.
Я не хотел думать о том, что бы это могло значить.
Возможно, сказывалось долгое одиночество. Последние годы я отдавал только Мерай, ничего вокруг не видел, все – только для дочери и ее благополучия. Все мои инстинкты перестроились на защиту ребенка, ее воспитание и обучение, отчего о себе думать не было ни сил, ни времени.
А тут такое открытое создание, пусть и рот Занозе иногда хотелось с мылом помыть.
Да что там иногда? Почти всегда.
Песок тихо шелестел под лапами, а девушка, как мне показалось, задремала, уткнувшись лицом в мой загривок. Я даже не представлял, чего ей стоило проделать обратный путь до оазиса, набрать все нужное и вернуться, да еще при этом не угодить в ловушку, не столкнуться с местным зверьем и не разжиться ни единой царапиной.
Вернуться, чтобы выходить меня.
Неправильно все это.
Неестественно.
Она должна была сбежать, но не сбежала. Это должно вызывать у меня облегчение, но не вызывает.
Слишком уж легко все получается, если не считать неожиданное нападение ангулов. Это тоже должно меня радовать, но не радует.
Пытаясь вытряхнуть из головы непрошенные мысли и сомнения, я увидел впереди свой корабль. Он парил над песком, покачивая раскрытыми парусами, которые мягко светились, накопив в себе солнечный свет.
Крылья, протянувшиеся вдоль бортов, казались красными из-за заката.
Обагренными кровью.
От корабля веяло какой-то одинокой обреченностью, отчего я на мгновение сбился с шага – и девчонка на спине вздрогнула, встряхнулась, как дикий зверек, и принялась озираться по сторонам. Я слышал тихое, текучее шуршание рубашки, скользившей по коже; то, как Заноза запустила пальцы в волосы и ерошила густые пряди на затылке.
И зевала так сладко, будто мы тут на отдыхе, а я не тащу ее к мадже, силой, неизвестно для чего.
Я так остро все это чувствовал, что стало горько, а в пасти перекатывался комок тошнотворной кислоты.
Чуть пригнувшись к земле, я позволил Занозе соскочить на песок. Мне придется подняться первым, чтобы потом втащить ее на палубу.
Перекинувшись в человеческий облик, я вдохнул полной грудью и размял шею. Все-таки такие долгие забеги по пустыне, да еще и с грузом на спине, давались мне нелегко; а девчонка наверняка отсидела все, что могла.
Подпрыгнув, я