о том, зачем они приедут, о голом женском теле… Я ни разу не видел женщину голой. То есть миллион раз – в порнухе, и на картинках, и во всяких там фильмах, и я читал в интернете кучу интимных историй, романтичных и грязных, мерзких и возбуждающих, но вживую… Черт… Вживую никогда. Что надо делать с этими проститутками? То есть придет какая-то женщина, скорее всего, немолодая, ляжет на кровать, я – рядом, и что потом? Черт… Что потом? Как это вообще происходит?
Так я просидел довольно долго, пока последняя капля сладкой смеси коньяка и колы не провалилась в желудок. По всему телу катились крупные горячие капли пота. Голова кружилась. Пора было выходить, иначе я мог получить тепловой удар. И все же я бы не сдвинулся с места, если бы не пустой бокал. Мне требовался новый глоток чего-нибудь крепкого. Я решил напиться. «Нажрусь – а там, будет что будет», – подумал я.
Сева меня опередил. Когда я после бассейна вернулся к столу, он уже якорем свисал с кресла. Игорь, погрузив сознание в телефон, сидел рядом. Из соседней комнаты доносились голоса Авдея и Тараса. Слов я не разобрал, но по их недовольному тембру отчетливо понял: проститутки их обломали.
У меня отлегло. Я даже невольно засмеялся, чем отвлек Игоря от созерцания экрана. Он вопросительно уставился на меня. Я воодушевленно поднял пустой бокал и радостно объявил:
– А не пора ли выпить?
И мы выпили. Потом еще раз. И еще. Потом Сева блевал в коридоре. Я лежал на диване, закинув ноги на спинку, смотрел, как на потолке кружился узор из зеленых бабочек и думал, что жизнь прекрасна, пока бутылка не опустела. Вернулись злые Тарас с Авдеем, выпили абсента, я – с ними, потом они опять ушли звонить знакомым девушкам, бывшим и нынешним, настоящим и вымышленным, а я снова смотрел на зеленые узоры на потолке и думал, как из мерзкой гусеницы получается прекрасная бабочка, потом я залипал на фотографии Саши в Инстаграме, хотел написать ей в Вотсапе, криво набрал «Пивет. Как дела?», стер «Как дела?», удалил все сообщение и, выключив телефон, снова залип на потолок. Меня окончательно накрыло: чудилось, будто я герой чьей-то книги, чьей-то нелепо написанной истории, плохо продуманной и сочиненной наспех, и этот кто-то заставлял меня думать, что я мудрец, которому снится, что он бабочка, которой снится, что она мудрец…
Когда закончилось время, нас выгнали из сауны. Игорь тащил Севу на руках. Меня шатало. Авдей с Тарасом судорожно допивали остатки.
Было поздно. На улице стемнело, и мороз, больше не сдерживаемый слабым зимним солнцем, с остервенением накидывался на прохожих. Последние деньги я отдал в такси. Тепло салона после уличного дубака растопило коварно скопленный в крови алкоголь. Я чудом выбрался из машины, поднялся на третий этаж и с пятого раза открыл дверь – спасибо, что не заперлись на внутренний замок. Мама с отчимом уже лежали в кровати, поэтому я, собрав всю волю в кулак, крикнул насколько мог ровным голосом, что вернулся и, не дожидаясь ответа, прямо в верхней одежде завалился к себе в комнату.
Повезло – мать с отчимом ничего не заметили.
9 декабря