если все три… что ж, значит, ты счастливчик.
Я именно такой. То есть я – доставщик, а еще сочиняю песни. Мне интересно ездить по всяким местам; я получаю удовольствие, бряцая по струнам и бормоча стишки собственного сочинения, ну и неплохо зарабатываю на всем этом. Казалось бы, что еще надо мужчине для счастья?
Да ничего. Я вполне счастлив. Во всяком случае, чувствовал себя таковым, когда сквозь шум двигателей донеслось:
– Музыкант! Эй, тормози!
Поправив свой франтоватый бледно-зеленый шейный платок, я повернул голову – где-то за кормой «Зеба» приглушенно рокотала мотоциклетка.
Рокот сместился к правому борту. Кого там принесла нелегкая? Пришлось откладывать гитару, вылезать из кресла-качалки, стоящего посреди палубы, и доставать трехлинейку из чехла за спинкой.
Барханы раскинулись вокруг во всем своем песчаном однообразии. Караван, с которым мы недавно расстались на развилке у ржавого указателя с надписью «МОСКВА. 500 км», упылил к Мурому.
– Музыкант!
Шагнув к правому борту, я положил ружье на плечо.
– Да стой ты наконец! – крикнул Чика, привстав на заднем сиденье мотоциклетки.
Трехколесной машиной управлял Скорп, бородатый детина с толстым белым шрамом на брюхе. Куртки с рубахами Скорп не признавал, носил только шаровары. Волосатую грудь стягивали патронные ленты, на лице очки с выпуклыми стеклами, кожаный шлем на голове. Шлем этот он никогда не снимает, я, во всяком случае, не видел. Напарник Бочки по имени Чика совсем не такой. Прыщавый юнец, одетый в поношенную куртку с чужого плеча, на голове вместо шляпы плетеное донышко от корзины, подвязанное лентой. Увидев меня, он замахал рукой. Чика старался во всем подражать Скорпу, отчего выглядел забавно – не было в нем и грамма суровой невозмутимости напарника.
Похоже, они давно за мной тарахтят, оба сажи наелись, у меня ведь двигатели врублены почти на полную. Бандитов из этих мест повыбивали, но береженого, как говорится, и панцирный волк бережет. После развилки, где я откололся от машин Берии, шел участок неплохо сохранившейся дороги, для каравана узковатый, а одинокому транспорту в самый раз. Так бы мотоциклетка меня давно обогнала.
– Чего вопишь? – спросил я.
– Ос… танови, – Чика закашлялся. – Бер… Берия забыл…
Скорп сбросил газ и дернул гашетку тормоза. Машина вильнула, задребезжало крыло над передним колесом. Чика ткнулся лицом в широкую спину водителя.
«Зеб Шилликот» – шестиколесный сендер с острым носом, широкой кормой и дощатой палубой. Борта покрыты листами жести, надстройки деревянные. Трюм в носовой части, сзади два двигателя, бензобак и система управления.
Я глянул вперед и кинулся в рубку на корме. Еще немного, и самоход бы зацепил правыми колесами склон крутого бархана. Штурвал-то на стопоре, а потрескавшийся асфальт кончился, теперь надо быть внимательней.
Повесив ружье на крюк, уселся в высокое вращающееся кресло и потянул на себя рычаги. Двигатели взвыли – скорость упала, – потом звук стал низким и ровным. Какое-то время я слушал, как работает правый дизель, там ремень генератора пора менять, и аккумулятор уже староват… Ладно, вроде порядок. Нащупал под креслом ручку пневмотормоза, дернул – самоход встал.
Чика, не дожидаясь приглашения, забрался на борт, что вообще-то не принято. У нас, у доставщиков, так говорят: «Моя машина – моя крепость». Но молодой правила еще плохо знает.
– Ну, чего тебе? – Я вышел из рубки.
– Берия просил в Рязань завести.
Он протянул небольшую котомку.
– Почта? А больше он ничего не передал?
– Передал, передал, а как же! – Чика достал из нагрудного кармана две медные монеты.
– Что ж так мало?
– Ну, Музыкант, я тут при чем? Сам у Берии потом спросишь…
Я взял деньги. Ладно, мне еще с ним и в Москву, и в Киев ездить. Он приличный караванный старшина, бывают и похуже типы, а с Берией дело иметь можно, он всех знает, со всеми на короткой ноге. Нравы и порядки в городах и поселках Пустоши разные, на каждом рынке свои правила. И доставщикам-одиночкам вроде меня связи среди тех, кто караваны сколачивает, нужны.
– Ладно, отвезу. В кнайпе отдать при гостинице?
Чика кивнул и перекинул ногу через борт.
– Бармену, да. К нему все за почтой приходят.
– Передай Берии, чтоб в Муроме прикупил мне аккумулятор для пускового движка. Он знает какой. В лавке у Потапа есть.
– Ага! – закивал юный доставщик и уже собрался спрыгнуть на песок, но я поймал его за плечо.
– Не перепутай, Чика. У Потапа, именно у него, а не у Федора Самарца. Повтори!
– В лавке у Потапа. В Муроме. Аккумулятор, – с готовностью отбарабанил он.
– Для пускового движка.
– Для пускового движка. Я запомнил, пусти, мы спешим, а то караван далеко уедет.
– Ладно, езжайте.
Я кивнул сидящему на мотоциклетке Скорпу,