/section>
Глава 1
Меня зовут Василием, Васей, и это – мой первый в жизни дневник. Раньше я никогда не писал дневников. То было некогда, то нечего рассказать, то попросту не хотелось. Но вот в моей жизни произошло одно очень важное событие – я наконец-то стал врачом! То есть не совсем врачом, в том смысле, что не опытным специалистом, а всего только начинающим. В общем, по окончании учебы в университете я поступил на работу в больницу интерном. Но вот незадача! Даже после выпускных экзаменов я ещё не знал, какое направление в медицине выбрать.
Меня одолевали сомнения, поэтому я решил обратиться за советом к своему любимому преподавателю – профессору Безрукножинскому. В тот день, когда я пришел, он был на лекции. К несчастью, этот блистательный лектор из-за больного горла не мог произнести ни словечка. Профессор Безрукножинский пару раз высморкался, откашлялся и попрыскал себе в горло лекарственным спреем; затем открыл свой дипломат и, спрятавшись за его крышкой, налил в чашку горячего чая, сделал несколько глотков, после чего достал флягу и отпил из неё немного вина. К сожалению, ничего не помогало. Тогда профессор разжевал таблетку, развел порошок в стакане воды и принял это внутрь, после чего открыл бутылку коньяка, налил себе стопочку и опрокинул в больное горло. Но даже после этого голос у него не появился. Напрасно профессор Безрукножинский пробовал сказать хоть слово. Из его горла вырвался только жалкий мышиный писк. Расстроенный профессор достал из-под стола кастрюлю с вареной картошкой, накрыл голову полотенцем и стал дышать паром, периодически высовывая голову наружу, глядя на слушателей и пытаясь им что-то сказать. Все попытки вернуть голос оказались тщетными. В итоге профессор достал ноутбук и стал печатать на нем то, о чем хотел рассказать студентам на лекции, а всё это озвучивалось голосом Стивена Хопкинса. Мне было неудобно обращаться к безголосому профессору со своим вопросом, и, не дожидаясь конца лекции, я вернулся домой. Затем, немного поразмыслив, я сделал то, что обычно делают в подобной ситуации, то есть доверился судьбе, и вскоре проблема решилась сама собой. На заключительной практике кто-то из наших кураторов изрёк:
– Стране нужны терапевты! Работа эта нелегкая, платят за нее мало, но ведь кто-то должен лечить людей!
Глава 2
Так я стал терапевтом и в качестве врача-интерна первые три года, которые считаются продолжением обучения, должен был отработать на базе крупной клиники. Меня определили в крыло стационара «В». В крыле «А» находились хирургические отделения, а в крыле «С» – гинекология, урология, эндокринология, пульмонология и другие.
Как того и следовало ожидать, меня сразу направили в терапию. Там я приобрел один из главных навыков настоящего медика: выработал врачебный подчерк и натренировался в запоминании «ФИО» пациентов. Насколько это важно, я понял уже в первый день своей работы. При осмотре пациентов терапевтического отделения в палатах на вопрос: «Как Вас зовут?» – я получил ответы: «Иван Васильевич Петров», «Семен Романович Петров», «Роман Семенович Петров», «Петр Николаевич Семенов» и «Петр Петрович Петрищев». По пути к ординаторской я мысленно повторял себе: «Только бы не перепутать этих пациентов и их диагнозы, чтобы точно знать, кого и как лечить!», а через пять минут грустно констатировал: «Всё! Забыл!» В этот момент в ординаторскую вошла заведующая отделением и спросила:
– Отчего пригорюнился?
– Забыл, у какого пациента – какой диагноз! – честно признался я.
– Успокойся! – махнула рукой она. – Полистай истории болезни! Там всё написано: и диагноз, и назначенное лечение. Мы с коллегой уже всё это сделали. Так что, на тебе денег: сбегай вниз, принеси нам из столовой по стаканчику кофе и что-нибудь из выпечки! Да ещё захвати в ближайшем магазине полкило сосисок, чтобы мне после работы никуда не заходить!
По правде говоря, освоение профессии медика на практике давалось мне нелегко. Поначалу я часто путался в диагнозах. К примеру, если поступившая больная при первичном осмотре говорила:
– Доктор, у меня так сердце прихватило, что думала – умру! – я ставил диагноз: «инфаркт миокарда».
Однако больной захотелось уточнить:
– Вообще-то у меня постоянно с сердцем нелады: бывает, поднимусь с сумками из магазина по лестнице к себе на восьмой этаж – и уже одышка, приходится принимать нитроглицерин!
– Что же Вы раньше-то не сказали! – осадил её я, зачеркнул: «инфаркт» и написал сверху: «стенокардия».
– Это все от давления, – продолжила больная. – Оно у меня повышенное. Мне однажды даже «скорую» вызывали, был гипертонический криз: мушки в глазах, в ногах – холод, головокружение, боли в сердце и всякое такое…
– Угу… понятно! – угрюмо ответил я и, зачеркнув: «стенокардия», написал: «гепертония».
Вроде в итоге диагноз был поставлен правильно, но было ли правильно написанным это слово? «Нет, наверное», – подумал я и переправил «гепертония» на «гепиртония», а потом на «гипиртония».
– Вот, теперь, кажется, правильно! –