водила себя, не в силах сделать окончательный выбор. Ленка завидовала подругам-знакомым, которых такая беда-счастье или обошла стороной, или еще не нашла, или давно уж ими была проглочена вместе с хлебом и дешевым вином…
«Вот Алка Барсук. Пятый год подряд постится, все посты соблюдает, на мясо во время поста не взглянет, а в рот – ни мясной крошки! Ни сил, ни жизни по сторонам глядеть. Я бы так не смогла… А Барсучиха может. Да ей, правда, другого и не остается. Наверное, Бог слышит ее молитвы и защищает. От кого? Хм, видать, от кредиторов, которым Барсуки задолжали кучу денег. А может, я напрасно злорадствую?.. Так или иначе Алка выбор сделала. Даже если и не по собственной воле.
А Людка Гриценко? Хороша, ничего не скажешь. Оттого что с мужем повезло.
Хозяйственный у нее Серега, ко всему руки стоят, все пальцы на месте, а, судя по Людкиным словам, главный палец всегда в небо смотрит… А Людка в это время смотрит по сторонам. Мужчин коллекционирует, как мой меньший значки. И все норовит какой-нибудь редкий экземпляр подцепить. Как это ей только удается?.. Вот и получается, Людка свой выбор тоже сделала – выбор в пользу всех мужчин, которые ее захотят.
Жену Жени Безсонова, Веру, я, честно говоря, немного недолюбливаю и… Ведь Вера – неисправимая интеллигентка, муж – стареющий мальчик-романтик. Странные люди. Казалось бы, совсем не приспособлены ни к чему, а что-то строят из себя… Но ведь тянет меня к Верке, ой как тянет! Что-то есть в ее душе необыкновенное, какой-то простор! Словно вышла по весне в поле, а сверху солнце пригрело, и весь ледок на сердце тут же и растаял…
Нинка Ходасевич тоже вроде как жена творческой личности. Но оба гораздо более земные. Вадим глину свою на деньги меняет, а Нинка борщи ему варит. Тоже свой выбор сделали. Что-то наподобие синицы в руках.
У Марго Мельниченко вообще нет мужа. Зато есть собственная машина, бизнес и кожаное пончо. Есть еще мужская нахрапистость и габариты, обязывающие называть ее большой и красивой женщиной. Она из тех, которые выбирают по жизни. Правда, ее выбор с течением времени становится все более жалким и требует срочной замены.
Хм, то ли дело я, влюбленная дурочка, полюбила одного селезня, да и с другим хочу жить вместе…»
…Киев начинается с жевательной резинки. «Винтер фреш» приводит мысли в порядок, спасает от зевоты и резиновой улыбки… Поезд «Харьков-Житомир» прибыл в Киев в полседьмого утра. Сойдя со ступенек вагона, Ленка тут же позабыла о нем.
Ленка старалась держаться свободной в стиснувшем ее людском потоке. Вскоре поток, обойдя стороной реставрируемое здание вокзала, а затем обогнув обнесенное дощатым забором метро, вынес Ленку к стеклянным дверям с надписью «Вхід».
В метро пахло метро: машинным маслом, резиной, людьми, механизмами и недалеким прошлым, когда за пять копеек можно было купить целое приключение… Но Ленка спускалась в свое будущее. С удовольствием спускалась, немного нервничая и оттого потея.
Любовник у нее был странным молодым мужчиной. Красивым, умным и денежным. Работал в какой-то крупной дизайнерской фирме, создавал вещи, названия которых Ленке никогда не выговорить. Высокое и недостижимое возбуждает так же, как низкое, падшее…
Любовник предпочитал заниматься с Ленкой любовью в строго отведенные им для этих занятий часы. Остальное время он проводил на работе или в гордом одиночестве. По большому счету Ленке было наплевать на эти его причуды и странности. Сейчас, сидя в метро, ее увлекало ожидание песни, которой запоет ее тело, ее душа после четырех-пяти часов классного секса.
…Ленка познакомилась с любовником год и месяц тому назад. Это было первого или второго марта, муж ехал в Киев в командировку: нужно было согласовать с приятелем-коллегой Андреем Фесенко проект нового мини-завода по производству колбасок с паприкой и сыром. Взял с собой Ленку, чтобы подышала Киевом и не застаивалась в родных стенах, как конь в стойле. В три часа дня (Ленка до сих пор помнит это) они встретились на Михайловской площади: Ленка с мужем, Андрей с мобильным телефоном «Эрикссон» и хорошим знакомым – молодым художником… Художник был с девушкой, неприметной, как мышка. Ленке не понравилась ни девушка художника, ни его имя. Поэтому всю дорогу, пока они путешествовали по Киеву, она обращалась к нему в мыслях и вслух просто: «он».
С утра светило солнце, еще неловкое после зимней спячки, пахло городской весной, инфантильной и ужасно нежной, но к трем часам повалил снег. Он настойчиво пытался засыпать каменную диадему и плечи Великой княгини Ольги, бороды святых апостолов Андрея Первозванного, Кирилла и Мефодия, их вечную Книгу. Снег словно старался обратить каменных святых в свою снежную веру. Постояв недолго у памятника (за это время Ленка успела как следует разглядеть художника), несколько раз отогнав приставучих нищих, промышлявших поблизости, возле ворот Златоверхого Михайловского монастыря, они простились с Фесенко (тому срочно понадобилось куда-то спешить), а сами отправились лениво бродить по центру Киева.
Пройдя по Владимирской, прикалываясь друг над другом, потешно припорошенным мартовским снегом (в этот час они стали одного возраста и темперамента), они повернули возле оперного театра налево