Гридя – вдовий сын. Юлия Валерьевна Санникова

Старик пил чай и наблюдал за ней из-под мохнатых седых бровей.

      На дворе стоял июль месяц. Воздух был жарким, мухи летали медленно, в кронах деревьев, растущих за оградой, пели птицы.

      У Ивана Григорьева было румяное лицо и внушительный живот, такой, что, когда он сидел, то соединить руки вокруг него не представлялось возможным. Томило Васильев был бледен и тощ, как скелет от селёдки, и являл собой полную противоположность собеседника.

      – Так ты говоришь, надежды нет? – переспросил Томило.

      Иван Григорьев энергично замотал головой:

      – Ни-ка-кой, – проговорил он по слогам, что лишний раз подтверждало: все шансы упущены. – Мастер-зодчий теперь уже точно не встанет. После того как книжная кипа свалилась ему на голову… Зачем он полез наверх, ума не приложу?! Надо было послать кого помоложе, да половчее. Так вот, тот час же затем, как он сверзся вниз, прихлопнутый книжной мудростью словно твой комар, он ещё мог связать несколько слов. Изрёк что-то вроде «старый дуршлаг», хотя никто так и не понял, причём здесь дуршлаг и зачем мастер его поминает в такой неподходящий момент. Ну а потом, потерял сознание, впал в забытьё и вот уже третий месяц от него ни слова нельзя добиться. Мычит как телёнок и глаза таращит.

      Томило Васильев беспомощно потряс головой. Действительно беда… И в самый неподходящий момент. Мастер-зодчий, эта светлая голова, уже почти кончил затею, которую он в разговорах с друзьями и в речах, произносимых в городском совете, называл не иначе как «делом всей свой жизни».

      Иев Фомин, так звали главного городского строителя, собирался ни много ни мало устроить в Холмогорах самый настоящий водопровод. Для этого в близлежащей каменоломне натесали камня, а из глины, набранной прямо за городскими стенами, наделали много тонкого кирпича – плинфы. Землекопы вырыли глубокие канавы – в них можно было стоять и ходить в полный рост – и выложили их внутри камнем и плинфой. Кладку замазали цепким раствором, чтобы не осталось ни одной даже самой малой щёлки. Сверху застелили плитняком – так в туннель не набьются грязь и ветки.

      Мастер-зодчий объяснил, что благодаря его водопроводу в Холмогорах появятся фонтаны и бани. Люди смогут теперь мыться не только по праздникам, но и когда захотят. Запачкается какой-нибудь Фома или Ерёма на работе, заглянет в баньку, прежде чем домой идтить, обмоется, натрётся мылом, ополоснётся тёпленькой водичкой, которая через трубу в потолке нальется прямо на него, спрыснется приятным благовонием и явится к своим как чистый приличный человек, а не как голь перекатная.