ещё крошечного списка дел. Конечно, иногда заливистый смех заставлял меня выглянуть в окно, но всего секунды было достаточно, чтобы потерять рассудок.
Ребята за окном светились счастьем, как яркое солнце. На радостных лицах присутствовали игривые улыбки – одни из самых искренних, какие мне только довелось видеть. Я буквально прилипла к стеклу, из-за чего оно запотело за считанные мгновения. Несколько девчонок разбежались и на всех порах влетели в гору листьев, небрежно собранную на газоне ими же. Они посмеялись вновь точно таким же смехом, как и пару минут назад. По щеке скатилась колкая слеза, но вытирать её я не спешила. Затем другая проделала точно такой же путь. Последующие капли искали собственные пути прохождения.
Спустя некоторое время я перечитывала свой список снова и снова. Чудесное декабрьское утро начиналось не с кофе. Даже не знаю, связано ли это с тем, что я терпеть не могу напиток, или всё-таки с планом. Я больше склоняюсь ко второму варианту. Да простят меня любители эспрессо и капуччино, но настолько горькой, как кофе, не бывает даже правда.
Начало октября – сезон проливных дождей, когда небеса обрушивают на Монтану свой первый холодок. По стеклу тарабанили тяжёлые капли, и мне казалось, что я нахожусь на концерте какой-нибудь рок-группы. Пусть малоизвестной, но зато душевной. Природа – лучший музыкант.
Вдалеке раздался гром. Тогда я не услышала бы и собственного плача. А реветь я умела очень, очень громко. Я вернулась к своему списку. Первым делом в декабре я планировала сделать чтение. Незадолго до начала осени мне подарили сразу несколько замечательных романов, и тогда-то я решила – особенным книгам нужно отводить особенное время. Но разве декабрьское утро не идеально подходит для того, чтобы сорвать плёнку с самой интересной книгой из серии? Я посчитала, что идеально.
Чудесное декабрьское утро должно было продолжиться вкуснейшим завтраком. В ноябре я уже предвкушала вкус маминых фирменных вафель.
Вообще, мне очень повезло с решением данной задачи, ведь моя мама – пекарь. Она работала недалеко от дома, примерно в десяти минутах ходьбы. В детстве я обожала лакомиться тем, что ей удалось прихватить с работы после длинного рабочего дня: обычно это были мягкие пончики с белоснежной пудрой или французский батон. Но фаворитами конечно же были мамины вафли. Любой, кто брал в рот хотя бы кусочек, ставил маминым способностям оценку не ниже «одиннадцати из десяти».
Я дословно всё расписала: одна вафля – с мёдом – для меня, другая – с клубничным джемом – для мамы.
Первый снег в начале ноября мне застать не удалось. Хотя бы потому, что он выпал в тёмное время суток. Я отпрянула от письменного стола, за которым заснула, пока редактировала план, и подъехала к окну. В тот день я точно увидела мир по-новому: чистая белая пелена опустилась на наш городок и так изящно покрыла дорожки, что у меня задрожали пальцы на руках. То ли от предвкушения хрустящего снега в ладонях, то ли от наивной детской радости.
От радости, которую я так долго старалась ощутить.
Я приложила трясущуюся ладонь к промёрзшему стеклу. Мои горячие пальцы вмиг растворили элегантные узоры на окнах, и я поняла одну важную вещь. Оставался месяц до того, как моя жизнь должна была стать совсем другой. Эта мысль возникла в голое совершенно спонтанно, но именно она заставила меня задуматься. Я пообещала себе научиться готовить в сотый раз, я пообещала чаще убираться в комнате в тысячный раз и в миллионный раз пообещала себе стать хотя бы на капельку счастливее. Всего месяц на разработку идеального плана. Всего месяц до старта его осуществления.
Оставалось всего-то тридцать дней до встречи, уготовленной для нас судьбой.
В последнюю ночь перед декабрём я практически не спала. С шести до восьми вечера я редактировала список, а с восьми до девяти болтала по телефону с Кейти – своей лучшей подругой – и обсуждала предстоящую встречу, которая должна была быть завершением утра. Кейти жила по соседству, поэтому гулять в моём дворе ей никогда не составляло труда. Наши дворики почти не отличаются по внешнему виду, разве что газон моего так и не чистили от опавших листьев. Но так даже лучше: это придаёт дворику особый шарм. Кейти тогда сказала, что приготовила мне сюрприз. Но я была девочкой капризной и сюрпризы недолюбливала за их скрытность. Интрига – подружка сюрприза – выводила меня из себя даже больше самого сюрприза, а ещё именно она не давала мне уснуть. Про таких друзей, как сюрприз и интрига, говорят: «два сапога пара!». Наверное, мы с Кейти такие же. Мне пришлось придумать, какой бы сюрприз устроить ей, и благо мама наделила меня сообразительностью, а себя образованием пекаря. Я повторюсь, в её деле маме нет равных. В девять я попросила маму с утра завернуть несколько вафель для Кейти, и та с радостью согласилась.
Если бы я знала, какой сюрприз готовит мне лучшая подруга, то отдала бы ей и свою утреннюю порцию самых мягких вафель.
Белый порошок посыпался с небес так часто, что вскоре я не могла разглядеть в окне даже почтового ящика. Думаю, если бы я была на улице в тот момент, то не видела бы и дальше носа. Слякоть на дорогах быстро замёрзла, и машины часто скользили на соседнем участке дороги. Настолько часто,