ничего не понимающих со сна односельчан.
Подошел Егор к этому делу со смекалкой, какая бывает только у настоящих озорников: мало того, что прилепил на свое лицо воском срезанную у соседского козла бороду, так еще и всю рожицу свою вымазал сажей так густо, что и не узнать его было. Нахлобучил на себя, не смотря на теплую ночь, вывернутый на изнанку полушубок, а на голове с помощью глины завил из лохматых волос рожки. Запалив небольшой фонарь, взял в руку неизвестно где найденную козью ножку с копытцем и в таком виде пошел на свой озорной промысел.
Первым делом, недолго думая, забрался Егор в палисадник тетки Дарьи и, постучав в окно козьей ножкой, поднес под самое свое чумазое лицо фонарь. Увидев под окном ужасную черную морду со зловещим блеском в глазах, с болтающейся бородкой и торчащими рожками, на которую падал какой-то зловещий свет, да еще и копыто, мерно постукивающее в окно, тетка Дарья без долгих раздумий и разговоров отправилась в глубокий обморок, а её муж – дядька Семён, выглянувший в окно вслед за своей супругой, на некоторое время потерял дар речи.
Получив удовольствие от проделанного озорства, Егор нырнул под окно и что есть мочи вприпрыжку поскакал к следующему дому.
У второго дома шутка так же удалась на славу, но уже у третьего дома Егор был пойман не ведающим страха кузнецом, который, на беду Егора, спал прямо на лавке во дворе и, услышав истошный визг жены, тут же схватил «нечистого» за воротник полушубка.
Егор, получив от кузнеца «в награду» за свою проказу пару затрещин, был спроважен им к старосте, которым и был заперт в чулан до суда. Судили Егора тут же ночью всей деревней, так как на крики и визг напуганных озорной выходкой Егора сбежались почти все деревенские жители. Деревенский суд был скор, но справедлив – высекли Егора по первое число. На том и разошлись, сдав Егора на поруки его опекунше – бабке Пелагее.
«Пятая точка» Егора через некоторое время зажила, а прозвище так и осталось, и стал Егор с тех пор «Бородой». Называли его так деревенские жители беззлобно и даже те, кто «пострадал» от его ночных шуток, вспоминали о происшествии со смехом.
Годы шли, Егор подрос. Вырос он парнем невысоким, худощавым, но жилистым, крепким и упрямым. Егор, отроду которому еще не было и семнадцати, был уже умудрен жизненным опытом и вполне самостоятельно справлялся с жизненными трудностями. Хозяйства Егор не держал и жил преимущественно охотой. В период полевых работ Егор нанимался батраком к селянам побогаче, а тем, что победнее помогал, бывало, не спрашивая платы. Вырос Егор сиротой и родителей своих совсем не помнил, потому что сгинули они еще тогда, когда ему не было и четырех лет. Егора же, совсем несмысленыша, подобрала бабка Пелагея, которая и занималась с тех пор его воспитанием. Пелагея слыла в деревне ведуньей: хвори заговаривала, лечила травами, да и просто советом помогала. И Егора Пелагея кое-чему, как говорят, научила. Научила в травах разбираться, лес «читать» как книгу, зверей любить и без необходимости жизни их не лишать. Читать и писать Егора она же научила. Правда знала в этой науке Пелагея не много, но что знала – тому и научила.
Померла Пелагея два года назад. А с тех пор как бабка Пелагея померла – люди к Егору начали обращаться за лекарственными травами, а иногда просто за советом. Сначала с недоверием, а потом уж и безо всяких сомнений. Советоваться с ним не стеснялись ни молодые, ни взрослые. Иной раз и старики захаживали в избушку Егора – совет держать. Советовались по части трав лекарственных, способов лечения хворей и недугов. А иногда и о том – стоит ли на охоту идти, будет ли добыча, нет ли какого мора в лесу, так как знал Егор лес как никто другой.
С малых лет Егор хаживал с бабкой Пелагеей в леса за травами, а как немного подрос и окреп – стал ходить один, уходя порой на несколько дней. Научился он разбирать следы зверей и птиц, находить лежбища и берлоги. Легко обходился в охоте пращей, а на зверя посерьезнее хаживал с рогатиной. Из одного из таких походов вернулся Егор сильно помятым и месяц с лишком отлеживался в избе Пелагеи, не выходя на свет. А через месяц снова появился и, как ни в чем не бывало, прямой дорогой пошел в лес с одним только посошком в руках. С того дня начали говорить, что как Егор в лес, так медведь-шатун в лесу появляется, а как вернется, так и медведя след простыл. И посматривать на Егора стали косо. Не то, что бы невзлюбили, но с опаской как-то и с недоверием.
Однажды увидел Егор, как ребятня задирает щенка, а тот, не смотря на малый размер, скалит зубы да огрызается. Забрал щенка Егор, узнал кто хозяин и, недолго поторговавшись, выкупил щенка за беличью шкурку. Щенок оказался злым до невозможности и первое время Егора не признавал, но потом привык и даже ел с руки. Был он, как и Егор, сиротой, а еще волком-полукровкой. Мать его в свое время сбежала в лес, а вернувшись, принесла помет из пяти щенков. Четверых хозяин роздал, а пятого решил оставить себе, но так с ним и не справился. Собака вскоре издохла от какой-то болезни, а щенок так и остался. Егор назвал щенка Верным и практически никогда с ним не расставался. Щенок подрос и видом своим стал совсем похож на своего неизвестного отца-волка. С тех пор не отходил Верный от Егора. В лес Егор – и Верный за ним. На работу к кому наниматься – и Верный тут как тут. Хозяева, конечно, опасаются,