некоторые, что называется, человеческие подробности отдельных событий того вечера. Ну, например, изначальное отступление диспетчером порта от общепринятых морскими нормами правил расхождения судов, в результате которого одному судну по совершенно неприемлемым причинам было отдано предпочтение в прохождении относительно другого. Следовали бы жёстким Международным правилам предупреждения столкновения судов, возможно, до столкновения дело не дошло бы. Не следовали… В практике вождения на море существует негласное правило: при пересечении курсов идущих навстречу друг другу судов капитан не должен уходить с мостика. А капитан «Нахимова» ушёл! И не только ради книги об экстрасенсах. Но, видимо, ещё и потому, что на вахту заступил не самый лучший его друг – второй помощник, парторг А. Чудновский. По версии тогдашнего старшего следователя Генпрокуратуры СССР по особо важным делам Бориса Уварова, капитан специально оставил не очень опытного в судовождении А. Чудновского разбираться в сложившемся сложном положении в акватории, дабы унизить его в глазах подчинённых. И, как следствие, парторг – второй помощник начал совершать в экстремальной, видимо и впрямь незнакомой ему обстановке действия, которые ещё более усугубили складывающуюся опасную ситуацию на море: неоправданно и часто менять курс «Нахимова» в ожидании ответа о действиях в отношении его с «Васёва». По мнению того же следователя Уварова, если бы Чудновский не вертел штурвал, а шёл прежним курсом 160 градусов, теплоход успевал бы уйти от столкновения. В крайнем случае мог удариться под острым углом без столь трагических последствий. Наоборот, находящийся на своём месте в роковые минуты капитан сухогруза В. Ткаченко слишком доверился иностранной технике. Его третий помощник П. Зюбук следил за ситуацией не по японскому САРПу, а собственными глазами – он уже видел в непосредственной близости от них громаду «Нахимова» и дергал Ткаченко за рукав: машина в манёвренном режиме, а пеленг «Нахимова» не меняется, если срочно что-то не предпринять, можно «пойти на абордаж». В ответ услышал невозмутимое: «Не бойсь, тут японская техника».
Потом говорили, что у капитана сухогруза был так называемый специалистами «радиолокационный гипноз», когда экрану веришь больше, чем собственным глазам. Так попустительское отношение к установленным простым правилам одних, человеческие амбиции других и психические особенности третьих действующих лиц этой трагедии неотвратимым образом вмешались в судьбы и жизни многих, многих людей.
Катастрофический удар сухогруза в беззащитный борт пассажирского судна на исходе последних суток лета 1986 года, который предопределили действия одного и бездействие другого капитана, поставил ничего не подозревающих людей на борту «Адмирала Нахимова» в сверхэкстремальную ситуацию. В совершенно незнакомую большинству из них ситуацию, где в борьбе за жизнь нужно было полагаться на случай, удачу и собственные силы. Чтобы хоть как-то представить, что происходило