емение и я смог подняться. Казалось нет вокруг больше ничего кроме этих ступеней, которые доходили до пояса и шириной были в несколько локтей. Я не понимаю откуда, но совершенно точно знал, что надо на верх, к замку. С каждой преодоленной ступенью становилось легче на душе, на второй план отходили все тяжелые мысли, воспоминания. Когда же ступени кончились и я смог выпрямиться, то был буквально переполнен эйфорией, радостью и невероятной легкостью. Я совершенно забыл о всем что когда-то тревожило. Когда был еще там, тогда. Долго стоял у огромных, в пять саженей высоты, старых деревянных дверей с почерневшими, сгнившими ставнями рассматривая каждую заклепку. Во многих местах через ворота проходил яркий, режущий глаза свет из помещения замка. Дверь была окована ржавыми, листами железа которых почти не осталось, а в некоторых местах были промяты и пробиты каким-то орудием ужасающей силы. Но дверь выдержала эту битву, хоть и выглядела довольно ужасно. У двери меня ждали. Молодая девушка в белоснежном платье, которое спадало на каменный пол у ворот. Черные, длинные до пола волосы ее развивались на ветру, хотя я и не ощущал порывов ветра. С нездорово белого лица на меня смотрели пара огромных черных глаз. А легкая улыбка создавала впечатление, что девушка давно ждет меня, и только меня, того самого, родного, желанного, единственного. Но хоть она и несказанно рада встрече, но ситуация обязывает скромности. За спиной развивались длинная свадебная фата. Ее глаза похожие на обсидиановый огонь. Ярки и вместе с тем околдовывающий своей ночью и тьмой, поразили меня в тот момент на столько, что я остановился и не мог налюбоваться на их черноту, глубину и чистоту. Они смотрели прямо в самую душу. И видели там все. От этих глаз не спрятать что-то, не укрыть даже самое сокровенное, забытое. Я и не прятал. Она ждала меня, верила, была рада встрече. Как мог я тогда обмануть ее? Девушка протянула руку, и я не мог отказать той, к кому казалось шел всю жизнь. Той единственной, с кем обрету понимание, покой.
– Чернава? – вспомнил почему-то это странное имя русалки из старых сказок. Что-то было в их глазах. Как глаза сестер или очень близких по крови родных. Она искристо засмеялась, совсем не обидевшись. От этого смеха сердце мое воспылало, и я забыл даже о своем имени. Мысли спутались как сотни змей. Смешались в вязкую кашу, увлекли на самое дно перекрыв дыхание.
– Мара. Я ждала тебя, суженый! Пойдем на наш свадебный пир. Гости ждут! – голос девушки был так нежен и в то же время силен, что у меня даже неловко подкосились ноги, а руки задрожали. Она взяла меня за руку своей чуть прохладной и нежной рукой и притянула ближе так, что я почувствовал ее запах. Запах осени, сырой свежей листвы, смешанной с ароматами цветов и нотками свежескошенной травы. Она проводила меня по светлому залу, который был битком забит людьми и столами с блюдами. Зал благоухал жаром и вкусными ароматами. Но в тот момент я не видел лиц, так как просто не мог отвести взгляд от лица своей невесты. Очнулся я только когда она покинула меня на мгновение. Когда я вновь вернулся из забытья, то обнаружил что сижу за столом, который буквально ломился от яств, а гости кричат, радуются, поздравляют наперебой столпившись у стола.
– Здравствуй, сын мой! – Послышался вдруг родной и знакомый голос слева. Мурашки прошли по моей спине…
– Отец.... – проговорил я голосом полным скорби потери и радости воссоединения. Почему-то в тот момент я был уверен, что его уже нет среди живых.
Отец сидел слева. Статный, черноволосый мужчина с редкой сединой и почти белой аккуратной бородой. Он пристально смотрел на меня и улыбался, расставив руки для объятий. Я жадно кинулся к нему. И, как обычно, почувствовал крепкие руки, сомкнувшиеся за спиной. Те самые объятия великана, которые раньше так не любил и не ценил. Сейчас же они приносили облегчение, радость и упоение больному скорбящему сердцу. Но отец на удивление быстро оттолкнул меня от себя, а лицо его изменилось до неузнаваемости. Он стал хмур, серьезен и невероятно сердит.
– Сын, будет! Послушай, времени нет. В этом зале весь наш род. Вся наша кровь, что ходила по земле. Все они мертвы. Но не ты. Пока еще нет. Не смей идти с ней, иначе ты больше не вернешься и все мы канем в небытие забвения. Не подведи меня, борись с желанием. – с этими словами он протянул украдкой клубок. Обычный клубок черных ниток. Не реж то что она даст тебе, реж нитку эту. Как уйдет – беги. Кинь клубок. Он покажет дорогу живому.
– Я не понимаю о чем ты! Где мы. Как ты… – начал было я перебивать его
– Послушай же – Отец крепко стиснул руками мои плечи и встряхнул как маленькую тряпичную куклу так, что я даже покачнулся на стуле и, наверное, упал бы с него, но руки отца все также крепко держали.
– Как же он силен. Он всегда был сильнее всех, кого я знал. – подумал я тогда
– Ты умрешь, как перережешь нить. Мой клубок уже обрезан. Но твой оборвет нить всей нашей семьи, крови. Мой обрезали против моей воли, не моей рукой. Ты же имеешь сейчас выбор. И ты должен вернуться. Твой род смотрит на тебя. – он указал в зал рукой. Я с ужасом взглянул туда куда показывала рука отца. И действительно некогда шумная толпа сейчас стояла молча, смотря на него. Все до единого. Старики, молодые, дети, женщины, мужчины. В самых разных одеждах. Были среди них и крестьяне и кузнецы, и войны.