Домовой и Дед Мороз. Елена Кёрн

ебо хмурилось и проливало много воды. Вместо того чтобы радоваться и наметать сугробы снега.

      Шли первые дни декабря. Кузьма стал отсчитывать по привычке время до земного переворота на следующий год. А сейчас и считать то не хотелось. Зима решила посмеяться или того хуже уйти в отпуск. За спиной Кузьмы послышались тихая поступь и на порог рядом сел толстый Васька с довольной мордой. По коту было видно, что он только что отобедал и не прочь побеседовать. Да, вот только домовой был совсем не в духе. Он мельком бросил взгляд на довольную морду Василия и только нахмурился. Васька за последний год разленился и совсем перестал исполнять свои обязанности.

      Потоптавшись еще несколько минут на пороге Кузьма, сделав вид, что не заметил попытки общения Василия зашел в дом. В доме было тепло, дрова потрескивали в печи хозяйка занималась приготовлениями к новому году. Она всегда с первых дней декабря по чуть-чуть что-то мастерила. А потом творила сказку, ставили высокую пушистую ель. Было весело. Но вот сегодня именно этого новогоднего настроения и не чувствовалось. Кузьма заглянул, в творчество хозяйки пожевал губами, поразмышлял, оставшись удовлетворенным, увиденным пошел и завалился на свою кушетку.

      – Где, же этот Корочун болтается. Пора бы уже взять бразды правления. – Кузьма, в который раз разглядывал щель, образовавшуюся после падения известки. Послышались шаги Васьки он опять пришел подлизываться до хозяйки, чтобы та дала ему что-то. Кузьма нахмурился пора его приструнить и начать гонять.

      Вечер навалился сумерками очень быстро, хозяйка бросила рукоделие и стала накрывать ужин. Скоро должны были появиться дети с мужем. Васька стал возмущаться и попытался выйти на первые позиции, но тут, же получил веником по горбу и недовольно зашипев, ретировался к себе на кушетку.

      Да, да теперь у Василия была своя собственная кушетка и посуда. Он стал важным и ленивым. Кузьма от души посмеялся над котом и опять впал задумчивость.

      Полночь кукушка вылезла из дупла часов на стене, и прокаркала двенадцать раз, Кузьма испуганный этим звуком грозно погрозил ей кулаком. Потом на цыпочках в своих мягких сапогах он прокрался дальше. Проходя мимо кота, он лишь фыркнул презрительно. В былые времена, Васька уже давно потащился бы за ним, сейчас же он на своей кушетки дрых кверху брюхом.

      Дверь тихонько скрипнула, пропустив домового на улицу. Сегодня было полнолуние, и круглый лик лучезарно улыбался своей спутнице Земле. На улице было светло. До леса темной стеной стоял за околицей, наводя ужас на одиноких путников. До него было не более трёх вёрст. Домовой поправил котомку за спиной, еще раз бросил взгляд на дом и отправился в путь. Перед рассветом Кузьма дошел до леса. Сил у него практически не было.

      Он пришел на знакомую поляну, ту самую на которой жил когда лишился дома сел на поваленное дерево и завопил не своим голосом:

      – Леши-и-и-й!

      – Леши-и-и-й!

      Недовольные обитатели леса тут же зашикали на него. Но он не обращал на них особого внимания и продолжал орать истошным голосом. Наконец, ветки затрещали, и на поляне показался злой, взлохмаченный леший. Он спросонья протирал глаза, и готов был растерзать орущего на мелкие куски. Домовой, как только увидел хозяина леса, тут же замолчал и вежливо улыбнулся.