Айса. Незваные гости. Антон Ферт

отбавляй. Такие только и цепляются за свою внешность, да и то до поры до времени, пока мужское внимание не переметнется на более молодых и холеных. Туранов был убежден, что за личико Виктории прощали многое – надо лишь улыбаться, как сейчас, ходить паинькой и делать, что ей велят. Впрочем, на Викторию Туранов неосознанно переводил раздражение с Немесова. Вдобавок она на несколько сантиметров выше, и Туранова это напрягало: он не любил женщин, на которых смотришь снизу.

      – Евгений, вы знаете, сколько морщин на лице Ивана Грозного? – вдруг спросил Немесов.

      – Сколько… морщин? – нахмурился Туранов. – Вы про что?

      – Я про вашу впечатляющую коллекцию портретов российских монархов, – повернулся к нему Немесов. – Я спросил вас, знаете ли вы, сколько морщинок на лице вашего Ивана Грозного?

      – Не имею ни малейшего понятия.

      – Девять, всего девять маленьких морщин. Завидное хладнокровие для правителя, вы так не считаете?

      Туранов ничего не ответил. Благодаря отцу, который был и остается школьным историком, Туранов хорошо знал историю в юности, но ныне помнил немного. Он мог отличить портрет Ивана Грозного от, допустим, Петра Первого или Екатерины… Он даже мог рассказать пару анекдотов исторического содержания и знал, что грозным Ивана прозвали за «справедливые и суровые решения», но каковы они – он позабыл. В целом замшелыми древностями Туранов не интересовался, а коллекция монархов на парадной стене показывала его приверженность России-матушке и, что важнее, верноподданническую любовь к царям… Это должно прояснить, что он «свой» для головы, и пропустить через фильтр.

      В наступившем молчании Туранова озарило, что Немесов с присущей дипломатам уклончивостью количеством морщинок намекал на вес «тортика». Руки опустились: девять – это многовато даже для него, он не рассчитывал, что «тортики» ныне такие увесистые. И Туранов решил поторговаться.