все учителя называли.
– Молодец, Самсонов! – улыбнулся физрук. – Давай соскок! А ты, Мухамаддеев, отползай!
Муха почти по-пластунски, пузом, съехал с матов, а на его место Самсонов – бац – и приземлился. И встал, как Гагарин на пьедестале, – сам в струнку, а руки вниз и в стороны. И гордо так смотрит на плафоны на потолке. Как будто там космос. Вот за такие штуки мы его и не любили, и звали Самсонькой. Хотя он сам себя Самсоном предпочитал называть. А потом мускул на руке напрягал, чтобы сильным казаться. Говорил, что такой бицепс даже под пиджаком читается. Но только мы его пиджак не читали и за своего совсем не принимали. Мы, пацаны, сами по себе, а Самсонька – он как бы с учителями, на другой стороне. Поэтому в этот раз Генка Шишкин не выдержал и выскочил из шеренги.
– Эх ты, Самсоня недоделанный, а говорил, что добрый сам – муху не обидишь! – Генка скорчил Самсоньке рожу и вскочил на брусья.
– Шишкин, а ну, слезай со снаряда! – строго крикнул физрук. – А то опять убьешься!
– Смотри, Самсонька, – крикнул Генка, не обращая внимания на учителя, – а ты так можешь?
Вскочил он на брусья ногами и прям оттуда, с верхотуры, раскорякой крутанул сальто. Весь наш седьмой «А» так и ахнул. Только прилетел Генка не на маты, как бы надо было, а прям в физрука. Тот его поймал на руки, совсем как жених невесту, только с другим настроением. Потому что опустил он летуна на землю и сразу за ухо схватил:
– Шишкин, ты не только себя, – по слогам проговорил Абливин, – ты и меня мог инвалидом сделать!
И вот тут распахнулась дверь, и в спортзал вошла целая толпа народу с директором школы Хурсенко Пал Васильичем во главе. Мы его меж собой Хурсей звали, даже не знаю почему.
Вваливается вся эта кавалькада в спортзал, и все важные такие. У каждого борода, очки и лысина сверху, как положено. От них в зале даже как-то светлей стало. Сразу видать, что ученые, может быть даже светила. Мы все в шеренге замерли и на них смотрим. А Абливин Шишкина за ухо сразу бросил держать и уже по голове начал гладить.
– А мы к вам в гости, Юрий Сергеевич, – сказал Хурся и лицо сделал доброе и внимательное. – Не помешаем? Мы тут на минуточку…
– Так мы уже закругляемся, – ответил физрук и рукой, словно по набивному мячу, по Генкиной голове погладил. – Так что милости прошу!
– Вот, товарищи, спортзал, – уже более серьезным тоном продолжил директор, обращаясь к вошедшим, – самое просторное помещение в нашем городке, для экспозиций лучше и не сыскать. Подходит?»
Гости стали оглядываться по сторонам и, как говорит наша классная руководительница, начали выражать эмоции. Головами друг другу кивают, губами чмокают: мол, а ничего зальчик, вполне себе так… Тут Хурся к нам повернулся и говорит:
– Ребята, вам несказанно повезло, ведь к нам приехали настоящие ученые, археологи, – он поднял вверх указательный палец и расширил глаза. – Прямо из полевой экспедиции! И искали они знаменитую Мангазею – почти сказочный город, который наши предки основали на Крайнем Севере давным-давно.
– И что? Нашли? – спросила одна из девчонок, Лерка Малютина.
– Представьте себе – да! – довольным голосом ответил директор. – И вы, счастливчики, будете первыми во всей нашей необъятной стране, кто увидит настоящие предметы быта и домашнюю утварь жителей исчезнувшего города! Да что там в нашей стране, вы будете первыми в мире исследователями этих таинственных находок! Вспомните золото античной Трои, которую разыскал настырный немецкий кладоискатель Генрих Шлиман. Ах! Это же сопоставимые сенсации!
Хурся заломил сцепленные руки и закатил глаза, совсем как кающаяся Магдалена на картине[1], которую мы смотрели на каникулах в Уральском музее. Точь-в-точь, только юбок на нем не было.
Мы были потрясены и, разинув рты, во все глаза смотрели на археологов. Теперь они уже не казались тощими очкариками с плешивыми шевелюрами, а как-то сразу преобразились. Покрытые мужественным загаром лысины сверкали там и сям по спортзалу, по которому изыскатели разбрелись и стали осматривать спортинвентарь.
Двое из них с любопытством склонились над гимнастическим козлом, хотя в нем не было ничего интересного. Тем не менее один даже похлопал его по кожистым бокам и спине. Может быть, они пытались определить где у козла зад, а где перед, не знаю. Очень похоже было. Хотя у таких снарядов, куда ни посмотри, везде одинаково. Но нам всем казалось, что все это неспроста. Ну, не станут же именитые ученые хлопать козла по заду просто от нечего делать! Так оно и вышло.
Подходит один из ученых к Хурсе и, почесав нос, говорит:
– Все это здорово, все равно другого зала нет, но здесь же спортивное оборудование… – он выразительно провел по воздуху охватывающим жестом. – А ведь придет весь город!
Хурся, обхватив ученого за плечи, пошел по залу опять разглядывать снаряды и что-то объяснять. Взглянули они на брусья, постучали по бревну и вновь похлопали по спине не только гимнастического козла, но и коня. Затем подошли к канату, который свешивался с потолка, и подергали каждый по очереди.