Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Таня, проводница.
Катя, проводница соседнего вагона.
Торговец в магазине тканей.
Цыганка.
Виктор Павлович, начальник станции.
Молодой чиновник.
Эпизодически: парень и девушка, охранники, люди на платформе, пассажиры, ссорящиеся женщины, курсанты.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Проводница Таня курит на платформе, стоя неподалёку от поезда. Снежная зимняя ночь.
Таня:
Провода… Как завитые косы,
В переплетьях хранят жизни ток…
Скоро ль дней моих выйдет срок?
Над курганами выпадут росы…
И войду я туда… Туда,
Где звучать будет песнь отрады,
И истлеют былые ограды,
В пустоте не оставив следа…
Мне б хотелось порою огня,
Да такого, чтоб дым коромыслом,
Чтобы в воздухе терпком, кислом
Лишь родные узнали б меня…
(Поезд выпускает воздух, слышно резкое краткое шипение.)
Но мне, видимо, жить ещё столько,
Сколько нужно, чтоб шерсти клок
Обратился в цветастый платок.
Блёстки спиц – звёздной пыли осколки —
Его стянут, как струнку – коло́к.
Чтоб созвучье тепла и света
Жизнь дало новым силам земли,
Наносное бы всё отмели
Люди, полные верных заветов…
(Она выдыхает дым и делает новую затяжку.)
А пока… Чистый свет порожу:
Тех, кто будет в пути, – провожу…
(Она выдыхает дым, бросает окурок, только свет от упавшего пепла остаётся на сцене, и Таня, едва видная в этом свете, уходит в вагон.)
Сцена поворачивается, открывая перед зрителями коридор и купейные двери.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Таня появляется в начале коридора, направляется на осмотр вагона.
(Она начинает идти по коридору, открывает форточку, видит вместе со зрителями снег, ровно падающий сверху там, где она стояла до этого.)
В мире так много лишних вещей…
Люди верят, им всё это надо…
Тогда как белизной снегопада
Лучше мерили б, чей предмет чей.
(Она закрывает форточку, идёт по коридору дальше, заглядывает в купе, где оправляет подушки, чайные ложки, скатерти на столиках.)
Проводницы хлопотен быт:
Кто-то ест ещё, кто-то уж спит,
(Аккуратно подаёт в одно купе меню, затем отодвигает свесившуюся в проход ногу, ступая дальше.)
Кто-то… просто пустился в бега,
(Чуть помедлив, спрятав глаза.)
Кто-то думает, он при деньга́х,
На кого-то пролили щи…
(Протягивает в купе полотенце.)
Судеб всяких здесь поищи!
Хоть плацкарт, хоть спальный вагон…
Во Вселенной один закон.
Я оправлю сугробы подушек,
Чайных ложек звон – скрежет лопат.
Устилаю салфеток порошу,
(В конце коридора она заходит в своё купе, в котором, войдя, занавешивает оконце.)
Занавешу и мой зимний сад.
Пусть перчаток моих белизна
Чистым светом всего коснулась —
Я сама будто снова проснулась,
Видя вестников вечного сна…
Это нежные… были бутоны.
Распускались… Их цвет – жизни пик.
Их растили… Дарили… в тот миг
Смерть таких же косила тонны…
(Снимает перчатки и откладывает их, смотрит на вялые цветы в вазе на столике, касается их и, словно бы переключившись, приподнимает часть вязаной материи; рядом на столике лежит клубок ниток (шерсти) со спицами.)
Говорит далее, словно бы чуть с другой интонацией, переключившись на нечто более отвлечённое, медленнее:
Говорят, тот, кто долго в пути,
Он как сокол степной в поднебесье:
Видит всё, но не льётся песня
Из его напряжённой груди…
Пьяный голос из-за двери и последующее засовывание бельевого колтуна в дверной проём:
Э! Гражданочка! А? Погляди!
На бельишке-то, что ли, пятна?..
Я здесь, краля,