орода. Однако никто достоверно о нем ничего не знал и утверждать не брался, да и вообще, существовал ли он на самом деле – большая загадка.
В любом случае для нас с мамой это было большим событием, приносящим ей душевную радость и спокойствие, поскольку моя предыдущая карьера в рекламном агентстве как-то не задалась, а мама очень расстраивается из-за моих профессиональных неудач. Но теперь-то она, наверняка, будет гордиться своим непутевым сынулей:
«Как, вы еще не слышали? Мой Сёмочка работает в "Горноморсквуде"», – сегодня же сообщит по телефону моя маман своей заклятой подруге Гольдерманше, дочку которой – Сарочку – как раз накануне с треском выгнали с работы из МФЦ, если уже не сделала этого сразу, как только я ушел на свой первый рабочий день.
Всю дорогу я был сам не свой – утром мама сказала, что видела сон. Подробностей я не знал, так как убежал из дома даже не позавтракав. Просто после бурных выходных на даче, проведенных в компании с пивом и отварными креветками, я проспал и опаздывал уже почти на целый час. В трамвае, мучимый похмельем и тягостными мыслями о наступивших переменах в моей беззаботно-безработной жизни, я дремал, приклеившись щекой к стеклу для дополнительной опоры от тряски.
Проехав-таки нужную остановку, я решил срезать угол через Пушкинский сквер, и эта маленькая неприятность неожиданно обернулась большой удачей – на пути было детское кафе-мороженое с вывеской:
«БУРАТИНО».
Чтобы хоть немного поддержать истощенный пивом организм, я решил купить щербет, и с этой целью зашел в кафе, не подозревая, что «большая удача» обернется еще большей неприятностью…
Над застекленным охлаждаемым прилавком с развесным пломбиром нависала мороженщица. Это была совсем еще не старая, но уже какая-то обрюзгшая и крайне неряшливая тетка. Ее массивное туловище туго облегал когда-то белый халат. В прорехах между пуговицами виднелся кружевной бежевый бюстгальтер, выпирали ромбики розой кожи, ниже зиял пупок, а где-то глубоко в складке под обвисшим животом был зажеван розовый фартучек.
– Дайте мне, пожалуйста, щербет, – вежливо обратился я к мороженщице и положил на тарелочку три пятачка.
Она молча сгребла монеты и поставила передо мной бумажный стаканчик щербета. Я не стал его брать. Вместо этого я вопросительно посмотрел на продавщицу. Та поправила съехавшую набок кружевную наколку на спутанных блондинистых волосах и по-хамски рявкнула:
– Дальше!
Подумав, что так лаконично она требует от меня объяснений, я сказал по-прежнему вежливо:
– Вы забыли дать сдачу.
Неприязненно скривив толстые губы, мороженщица бросила на тарелочку пятидесятикопеечную монетку, после чего рявкнула еще громче:
– Дальше!
– Но вы не дали мне палочку… – упорствовал я, не нарушая, однако, приличий.
Тогда она выудила откуда-то из-под прилавка плоскую деревянную палочку и полностью, до самого конца, всадила ее в мое мороженое, после чего заревела мне прямо в лицо:
– Даль-ше!!!
– Что – дальше?! – возмутился я, в один миг забыв о вежливости.
– Дальше проходите, на выход, очередь задерживаете, – тем же тоном пояснила она и махнула рукой перед моим носом, указывая на дверь.
Еще целую вечность – так мне тогда показалось – мороженщица свирепо смотрела мне прямо в глаза, а потом резко отвернулась в сторону, демонстрируя, что разговор закончен, и, дружелюбно улыбаясь, ласковым голосом спросила у огненно-рыжей малявки:
– Что ты хотела, солнышко?
Я критически посмотрел на «солнышко». Возможно ли такое чудо, что через несколько лет этот гадкий утенок снимет с зубов металлические скобы, сведет с лица рыжие веснушки, заменит очки с резинкой вокруг головы на контактные линзы, расплетет косички и – превратится в соблазнительную красавицу с чарующим голосом? Может быть, благодаря обретенной красоте она даже сделает головокружительную карьеру – станет личным секретарем какого-нибудь влиятельного бизнесмена… Все может быть в нашем чудно́м мире. Но сейчас своей неказистостью рыжая девочка вызывала у меня лишь сочувствие.
Огорченный и опозоренный, я все же покинул очередь. Настроение было преужаснейшее. Во всей ясности ко мне пришло осознание, что путь в кафешку с самым дешевым в городе щербетом отныне закрыт навсегда… ну или до увольнения злобной продавщицы, на что рассчитывать, похоже, было глупо: она пришла в «Буратино» сразу после окончания школы и, видимо, собралась проработать там до самой пенсии. И все-таки я черкнул пару строк в книге жалоб и предложений… так, на всякий случай.
«Не дай бог встретится с этой мегерой еще когда-нибудь, – подумалось мне, когда я выходил из кафе, провожаемый свирепым взглядом мороженщицы. – Такая и вцепиться может».
Щурясь на солнышке и попивая из стаканчика полностью растаявшее мороженое, я добрался-таки до нужного места.
«Только бы не это опять…» – мелькнуло предчувствие, когда я открывал массивную деревянную дверь старинного здания гостиницы «Континенталь», где на третьем этаже