олько успела их красиво нарядить к вечернему чаепитию и расставить за игрушечным столом сервиз из чудных блестящих фарфоровых кружечек. Едва Аня разлила по кружечкам чай из маленького пузатого чайника, как вдруг услышала:
– Аня, Аня, иди, за тобой мама пришла!
Окружившие Аню кольцом дети наперебой пищали, ну до чего надоедливые! Она поморщилась от их визгов и поняла, что заигралась и обо всем забыла. Как она могла не увидеть свою высокую, стройную и самую красивую на свете маму, тихо стоявшую в дверях, ведущих в раздевалку? Только слепой мог бы не заметить, с какой любовью мамины глаза смотрят на дочку. Мама так залюбовалась своим любимым сокровищем, что стояла бы в этих дверях вечно. Лучше немного подождать, чем отвлекать дочку от интереснейшего занятия.
– Мамочка, подожди, я сейчас игрушки соберу, – степенно сказала Аня, издалека посмотрев на маму. И только после того, как рассадила своих любимых кукол на их места, а потом поставила посуду в шкафчик для игрушек, радостно выбежала к маме.
Мама схватила ее на руки и быстро расцеловала в обе пухлые щечки:
– Какая же ты у меня правильная, Анечка! Сначала – порядок, потом – все остальное! Ты у меня – самая послушная девочка на всем белом свете! Какое же ты мое маленькое счастье!
Аня обожала свою маму, от нее очень вкусно пахло французскими духами. Мама всегда пользовалась только французской маркой «шанель», а одевалась так, что воспитательница с нянечкой, завидев ее в дверях, начинали тихо перешептываться. Воспитательница, наклонившись к няне, с придыханием начинала:
– Ну, ты только посмотри! Опять на ней наряд по самой последней моде! Глянь, какая очаровательная блузка! А цвет какой шикарный, а фасон, я еще таких у нас и не видела. Наверное, в Москве купила! Все фирменное – где только денег люди берут??
– Да уж, с нашими доходами таких нарядов не купишь! – вторила ей толстушка няня. Она завидовала более откровенно, ведь ей до маминой великолепной фигуры наверняка худеть нужно несколько лет.
Но змея зависти кусала их обоих одинаково.
– Конечно, наши мужья столько не зарабатывают, чтобы как кукол нас одевать, – пробурчала воспитательница, успевая при этих словах приветливо улыбаться Аниной маме.
– Наши мужья! У меня, в отличие от тебя, и мужа-то никакого нет, – подметила как будто с укором нянечка.
Мама занялась дочкой, ей было не до досужих сплетен людей, которым нечего больше обсуждать. Аня быстро оделась, пресекая все мамины попытки застегнуть «молнию» на кофточке или зашнуровать ботинки.
– Мама, я сама! Не надо мне помогать! Я уже большая!
Она взяла маму за руку, как будто бы взрослая здесь она, а не мама, и они вышли из калитки, направившись по дороге к дому.
На улице все мужчины сворачивали головы, когда мама с дочкой проходили мимо них. Мама, похожая на французскую актрису, белокурая и с высокой грудью, давно привыкла к всеобщему интересу и не удостаивала мужчин даже взглядом.
– Мама, давай покатаемся на качелях! – попросила Аня, когда они подошли к подъезду своего обычного пятиэтажного панельного дома, ничем не выделяющегося из ряда таких же серых домов на их улице.
– Конечно, покатаемся! – сказала мама, улыбнувшись.
Она ни в чем не могла отказать дочери, старалась выполнять любое ее желание, Анечка была самым большим ее сокровищем.
К слову сказать, дочь была совсем неприхотливой. Она никогда не просила купить ей игрушку в магазине и ни разу не устроила детской истерики. Казалось, Анна родилась взрослой, правильной и рассудительной. Даже в своем пышном розовом с оборочками платьице и с бантами на светлых волосах она казалась маме не девочкой, а умной и взрослой барышней.
Не обращая внимания на задравшуюся юбку, Анечка проворно забралась на высокое деревянное сиденье. Железные цепи старых качелей мерно раскачивались и скрипели, Аня смотрела на голубое небо и чувствовала себя абсолютно счастливой.
– Мама, давай сильнее, я хочу выше, выше! Еще выше!
Мама смеялась, раскачивая старые качели. Она посмотрела вверх – цепи прочные, сорваться не должны.
– Анечка, ну зачем лишний раз испытывать судьбу? Я думала, ты у меня рассудительная, рисковать напрасно не любишь, – сказала она непонятно кому – то ли себе, то ли дочке.
Небо было безоблачным и ясным. Почувствовав пробудившуюся весну, на деревьях пели птицы, неподалеку играли мальчишки в войнушку, и вся природа радовалась и ликовала.
Увидев их из окна, во двор вышел папа, высокий, красивый, широкоплечий. Недавно он сбрил усы, придававшие ему серьезный вид, и сейчас был похож на влюбленного юнца с горящими глазами. Он обнял и поцеловал маму. Потом бережно снял с качелей Анечку и поставил на землю.
– Ну, что там в садике? Гуляли на улице? – спросил он.
Аня начала взахлеб рассказывать о том, что они делали в садике, жалуясь попутно на надоедливых мальчиков.
– Папа, ко мне все время Андрюша с Виталиком пристают. Вот я сижу тихонько, играю, а им надо все время подойти