е от целодневного хождения, сами искали пристанища. Но зачем тогда пересекать этот унылый пустырь с одиноко торчащим вязом и еще огибать бакалейную лавку? И что, спрашивается, мог он здесь найти? Взгляда достаточно – меблированные комнаты средней руки. Дети, тоже среднегородской немытости, возятся во дворе. Трое мужчин курят, сидя на лестнице. Выше. на площадке перед галереей – женщина в кресле-качалке. Ничего привлекательного и даже интересного в этой картине не было. И все же он не мог двинуться с места.
– Что уставился, парень? – крикнул один из курильщиков, лысый, с закрученными черными усами. – Выбираешь, кому из нас всучить залежалый товар?
– Извините, сэр, я не хотел вас обидеть, я просто…
– Комнату ищешь? Хозяйка уехала. Придет Магги, с ней и поговоришь.
– Вообще-то мне нужна комната, но я …
– Денег, что ли, нет? – спросил второй, малорослый, почти совсем седой.
– Или пытался везде платить серебряными долларами? – заорал третий.
Этот превосходил своих приятелей и ростом, и сложением, и зычным голосом, и мощной шевелюрой, белобрысой, с уклоном в рыжину. Сам же был несколько помоложе их. Все трое захохотали, видимо, шутка показалась им чрезвычайно остроумной, смех подхватили даже дети, только женщина продолжала молча рскачиваться в своей качалке.
А ведь они не городские, – подумал Джеф. Слишком громки их голоса, и бесцеремонны манеры, да и с лиц еще не сошел загар.
– Вы почти угадали. У меня нет денег, я пытался продать вот это… – он вынул из кармана заветный слиток, не понимая зачем, но с чувством некоего облегчения.
Мужчины посерьезнели.
– Дай-ка сюда.
Слиток был осмотрен и возвращен владельцу.
– Это точно. За серебро сейчас настоящую цену не получишь, – сказал седой.
– Да что там! – высокий отшвырнул окурок сигары. – Мы все погорели а этом. Все здесь. Мы из Аргентум-Сити, слышал?
– Нет.
– Теперь уже никто не слышал. Город "Невада силвер компани". После этого проклятого акта конгресса[1] – мертвый город. Могила. А что было! Джонсон, ты помнишь, как мы жили? Если б не этот чертов полоумный акт, мы были бы сейчас миллионерами! Вот эти голопузые ездили бы в коляске с лаковыми рессорами и лакеем на запятках. Вот она, – он перескочил через несколько ступенек, – сидела бы в золотой качалке…что говорить…
Он так и остался возле кресла, положив огромную веснущатую лапу на подлокотник. Женщина не обращала внимания на его излияния. Ее несходство с высоким мужчиной было столь очевидно, что эта пара явно обязана быть мужем и женой. Кстати, вид у нее был еще более не городской. Темно-синее платье с коричневой бахромой по подолу. Две длинные черные косы лежали на груди. Смуглое горбоносое лицо неподвижно.
– Сам-то ты откуда? – спросил черноусый.
– Восточный Иллинойс.
– Как зовут?
– Джеф.
– А что раньше делал?
– Учился на фармацевта. Аптека была дядина. Потом дядя умер…
– А слиток откуда?
– От отца достался. Давно.
– Ладно, – сказал высокий. – Давай его сюда.
Джеф поднялся по лестнице и положил слиток в протянутую руку.
– Попробую показать кое-кому по старой памяти. А насчет комнаты Мэгги с хозяйкой договорится.
Теперь Джеф оказался рядом с женщиной в качалке. Но она смотрела не на него, а на играющих детей.
– Это ваши дети, мэм? – смущаясь, спросил он.
– Нет. Их мать сейчас входит во двор.
Действительно, в поле зрения оказалась толстая женщина с добродушным лицом, в съехавшей на глаза шляпе и с клетчатым платком на плечах. В руках у нее была корзина. Дети с визгом окружили ее.
– Ну вот, – заявил усатый, – начинается…
Их было «девять человек в команде» – трое мужчин, две женщины, четверо детей. Дети принадлежали чете О'Лири. Расселы были бездетны. Джонсон – старый холостяк. Все познакомились на приисках, после кризиса решили вместе перебраться в Окленд. Здесь перебивались случайными заработками. Несмотря на уверения Рассела, что в Аргентум-Сити они купались в деньгах, Мэгги говорила, что там бывали времена и похуже.
По ходатайству Мэгги Джеф снял в кредит комнату на чердаке. Работа для него нашлась тут же помощником приказчика в бакалейной лавке. Мало чести для фармацевта с почти законченным образованием, но по нынешним временам и этому надо было радоваться. Работа отнимала не так много времени, и он старался по мере сил помогать Мэгги О'Лири, которая в свою очередь его подкармливала. Мэгги, казалось, заполняла своим присутствием весь дом – она носилась туда и сюда с дымящимися тазами, кричала: «Патрик! Пегги! Сара! Дайсон!», раздавала оплеухи своим отпрыскам и то и дело развешивала по двору белье. Кроме того, она была помощницей и наперсницей владелицы пансиона и обсуждала с ней хозяйственные дела.
Конец ознакомительного