/p>
Анастасия, будто не услышав неразборчивое бурчание вновь уткнувшейся в компьютер подруги, присела на краешек тяжелого дубового стола.
– Если тебя не отвлечь, ты так и просидишь обед, ужин и завтрак, а также конец света и начало ледникового периода.
– Настя, я же прос…
– Обеденный перерыв, подруга, не слышала? – перебила та, томно выгибаясь и закидывая ногу на ногу. Яркая, как солнце, в ситцевом платье с крупными подсолнухами, с выступившими на бледном носу веснушками цвета гречишного меда, с полевым цветком в медно-рыжих волосах, она казалась самим летом, принявшим вдруг человеческое обличье. От нее даже пахло чем-то одновременно и свежим, как морской ветер, и горьковато-пряным, как полевые травы.
– Все за столом собрались, только нашей великой сочинительницы не хватает, – насмешливо произнесла Настя.
– Еще минуточку, и иду, – пробормотала Полина, переводя взгляд с подруги на разложенные рядом с ноутбуком мятые листочки.
– Ох… Минуточка у тебя на три часа затягивается.
Настя спрыгнула со стола и покинула комнату. А Полина, оставшись в одиночестве, вновь погрузилась в изучение лежащих перед нею записей. Любопытная история. Будто небо услышало отчаянное восклицание, вырвавшееся у Полины не так давно в разговоре с подругой: «Я не могу написать ни строчки! Нет ни эмоций, ни вдохновения, ни идей! Понимаешь? Я «пересохла»! И не знаю, что еще может произойти, что вернуло бы мне желание писать!» Настя в тот же день, не сказав ни слова, отправилась на вокзал, купила два билета и вечером выложила их на стол перед находящейся в мрачном настроении подругой. «Вот. Едем на месяц к твоим родителям. Тебе просто нужен отпуск». – «Какой отпуск?! – возмутилась Полина. – У меня срок сдачи книги приближается, а я не написала еще ни строчки! Ты понимаешь?!..» – «Понимаю, – сказала Настя и достала из шкафа чемодан. – Пакуй. Завтра – в путь». Подруга как в воду глядела: не только отдых у родителей пошел Полине на пользу, но и в дороге она нашла свою историю.
Задумчиво разглядывая записи, сделанные ее неразборчивым почерком, Полина совсем забыла, что уже звали к обеду, и очнулась, когда из большой комнаты раздался хор голосов:
– По-ли-на-а!
Она встрепенулась, наконец-то выключила ноутбук и вышла к ожидавшим за столом родителям и подруге.
– Обед ведь остынет! – упрекнула мама. – Сидим, ждем-ждем Ее Величество.
– Без меня бы начинали. Я бы позже пришла.
– Как же, пришла бы, – проворчала мать, разливая по тарелкам куриный суп с домашней лапшой. – Если уж погрузишься в свои книжки, все, пропала. Да и отец без тебя обедать не желает.
– Ну! – воскликнул тот. – Мы наконец-то встретились не для того, чтобы порознь за стол садиться.
Полина поцеловала его в румяную щеку, обняла мать и присела на свое место. Зажмурившись, втянула носом поднимающийся от тарелки пар и улыбнулась. Как в детстве! Из всех супов она любила этот.
– Дома так и не ешь первые блюда? – угадала мама. Полина промолчала, вместо нее ответила Настя:
– Я готовлю и заставляю есть! Иначе, теть Тань, она так и просидит на чае и бутербродах.
– Ох… Вот приеду я к вам…
– Да когда же ты приедешь, мам? Давно уже ждем!
– Да как я все тут брошу? У меня работа и огород, – тут же ответила женщина, наконец-то присаживаясь.
– Всегда у тебя находятся отговорки, – проворчала Полина, работая ложкой. Лапшу надо есть горячей, дуя на нее и обжигаясь. Остывшая, она уже не такая вкусная.
– Приеду, приеду, – пообещала мама, с нежностью глядя на «своих девочек».
– А приезжайте уж, тетя Таня! – горячо поддержала Настя. – Вместе погуляем по Москве. А то Полинку от компьютера не оттащишь.
– Да всегда она такая была – вся в книжках, – вздохнула мать. – Полина, ты хоть эту книгу не такой страшной делай, а то я, когда последнюю читала, думала, до утра не доживу. В туалет, стыдно сказать, встать боялась.
Девушки дружно рассмеялись.
– А вы, тетя Таня, на ночь не читайте.
– А когда ж, если днем работа, а вечером – ужин и огород! Вот перед сном до полуночи. Страшно читать, а оторваться не могу. Начитаюсь, а потом всякие страсти мерещатся. И откуда в твоей голове, Поля, такие страхи берутся? Сколько тебя помню, всегда пугливая была. В детстве даже мультики про Бабу-ягу не смотрела. Неужто к фильмам ужасов пристрастилась?
– Еще чего! – усмехнулась дочь. – Когда я говорю, что за все тридцать лет жизни ни одного ужастика не посмотрела, никто мне не верит. А я и правда ни одного не видела! Боюсь я их.
– Так чего же такие книжки страшные пишешь? Привидения, шумы, тени… Бр-р, как вспомню твою последнюю историю!
– А я, когда пишу, не боюсь. Может, так страхи «выписываю». Советуют же психологи записывать то, что тебя тревожит. Так вот я пишу о том, что меня пугает.
– Заставляет меня читать, а потом сама же смеется над тем, что я засыпаю с включенным светом в комнате, – проворчала