голожопый…
– А нож? Теперь у меня такой нож… И револьвер!
– А кровь? Ты видишь, сколько на нем крови? А ведь это не его кровь! И нож был весь в крови… Зря ты назвал его макако суджу! Теперь Рами сдох!
– Ну…
– И Бонита сдохла! Он ей шею свернул! А я даже не понял, как!
– Колючки хорошо воткнул?
– В мясо! Промеж костей. Распяли мы его знатно… убей его, амиго. Убей. Мой тебе совет.
– Дурак? Мы сдадим его на бои! Озолотимся! Чего ты морщишь харю? Знаешь, сколько песо мы получим за него?!
– Как бы он нас не…
– У него что-то с мозгами. Сильный, но тупой. Даже не разговаривает. Только орал…
– И убивал.
– Да заткнись уже, Мозес! Заткнись! Колючки хорошо воткнул?
– Эта боль заставит любого бастардо остановиться и захныкать!
– Где Белси?
– Ищет какой-то корень.
– Зачем?
– Он ей нос расплющил! Всмятку! Она хочет сделать примочку…
– Она дура? Надо выправлять.
– Что там выправлять? А медико далеко…
– Она дура. Пусть пожует коки. Поможет.
– Он очнулся, амиго! Этот бастардо очнулся!
– Поправь мне орла. Нормально?
– Огузок дымит.
– А голова?
– Нормально.
– Колючки? Ты точно хорошо воткнул колючки?!
– В мясо! В мясо! Боль остановит и пантеру!
Приоткрыв глаза, мутным взором я глянул по сторонам, судорожно закашлялся, чувствуя, как из горла лезут кислые остатки блевоты. Сплюнув, глянул на одну руку, потом на другую. Потом посмотрел ниже. Вокруг пояса и груди мотки веревки, руки прижаты к широченному стволу дерева и приколочены к нему за ладони и запястья длинными шипастыми темными иглами. Ноги привязаны. На ступнях странные грязные обмотки. Больше из одежды на мне ничего, если не считать прилипших листьев.
– Эй, членососы, – я с ухмылкой приподнял голову, шевельнул плечами, – кто из вас сделал это со мной, а?
– Он говорит, амиго! Говорит, как нормальный! Мерда!
– Я… – вперед робко ступил тощий хрен с дохлым орлом на голове. – Я Джез Агиа! А ты – мой раб и должник! Почему? Почему ты стал рабом? Я отвечу тебе!
– Не слышу, – наклонил я голову и поморщился от пронзившей череп боли, – че ты там провонял, дерьма кусок?
– Ты – мой раб! И должник! Ты убил моих…
– Амиго! Его рука! Рука!
– А? – дернув недовольно щекой, Джез чуть скосил глаза и вздрогнул, увидев, как я выворачиваю ладонь и запястье из рвущих мясо колючек. – Ох…
Больше он ничего не успел сказать – ладонью с торчащими из нее иглами я схватил его за глотку, стиснул пальцы и оскалился, почувствовав, как побежала его горячая кровь. Сипя, булькая, Джез попытался отпрянуть, но я вцепился мертвой хваткой, подтягивая его к себе. Убедившись, что его уши близко, выворачивая вторую руку, я спросил:
– Кто я такой, а?
– Ыгх… ыгх… эк… эрр… кх… эррр… кха-кха…
– Эр… – прохрипел я. – Эр… Эрыкван… Эрикван… нет… я Оди! Оди! – красные от крови пальцы сжались сильнее, я улыбнулся выпученным глазам чуть шире: – Это ты забрал мой нож? А револьвер?
– Ы-ы-ы… ы-ы-ы… – глаза уставились вниз.
Я успел первым, схватившись второй израненной рукой за торчащую из-за пояса рукоять ножа. Дернув на себя, вспорол ему кожу на брюхе и тут же надавил, вгоняя нож глубже, а затем снова резко дергая в сторону, ведя погруженное в мясо лезвие к печени. Оставив нож в гостеприимно теплом органе, я сместил ладонь и схватил револьвер. Взвел курок, вскинул и поверх плеча дрожащего Джеза влепил пулю в грудь бегущего к нам с камнем второму ушлепку. Коротко вякнув, тот выронил булыжник и упал рядышком. Выпустив шею лидера-орла, я выдернул нож и полоснул по веревкам. Рухнув, встряхнул руками, разбрызгивая кровь, выдернул зубами пару мешающих игл, огляделся и задумчиво произнес, потирая лезвием ножа чешущееся плечо:
– Где я? Кто я? И где, сука, мой экз?! – повернувшись к стонущему Джезу, пытающемся встать, я постарался помочь ему пинком снизу-вверх по хлебалу, отчего тот сразу воспрял. – Где мой экз, сука?!
– А?
– Где мой экз, сука?! – я полоснул ему по лбу, рассекая кожу до черепа. – Где мой экз?!
– Не было… не было! Не было! Не было!
– А-А-А-А!
Развернувшись, я метнул нож. Скользкая и липкая одновременно ладонь подвела, и пущенный в полет нож чуть отклонился, вместо мягкого живота угодив под сердце. Орущая девка заткнулась и упала. Тут же рухнул и Джез.
– Дерьмо! – подытожил я, яростно моргая, в попытке отогнать сгущающуюся темноту, несущую с собой призыв блевануть и отключиться. – Дерьмо!
Ноги подкосились, и я рухнул на скулящего ушлепка, успев вбить ему в глаз одну из оставшихся в ладони игл и слегка ей там