каком-то смысле действительно "ушла" в ребёнка.
6. Карапуз и кошки
"Почему до сих пор не изобрели турбоэкстрактор мыслей?"
Шло время. Истерический плач Робина постепенно изменялся и в итоге перешёл в новую фазу: рычание. Возможно, это была одна из проблем поведения, о которых предупреждал нас Натан, но, возможно, и нет. У меня было чёткое ощущение, что Робин пытался избавиться от комка в горле. Звук его рычания приводил меня в ярость и вызывал зубную боль. Он действовал на меня, как скрежет металла по стеклу.
Проблемы со сном тоже перешли в новую фазу. Кроватка Робина по-прежнему стояла в нашей спальне, прямо в изголовье нашей кровати, на вечном приколе, как крейсер "Аврора". Каждую ночь Робин просыпался ежечасно с плачем и воплями. Он плакал каждый раз, когда просыпался, в любое время суток. Не было случая, чтобы он проснулся поутру в приятном расположении духа. Каждое чёртово утро он врубал свою сирену ни свет ни заря, и каждый новый день становился невыносимым с самого рассвета. С этим нужно было что-то делать.
К тому времени мой очень милый и терпеливый муж полностью вошёл в роль матери, и мне не оставалось ничего другого, как взять на себя роль отца. Я подошла к проблеме сна сурово и беспощадно и переместила крейсер "Аврора" из нашего личного пространства в соседнюю комнату. А чтобы сердобольная "мать" не бросалась на помощь дитяти по десять раз за ночь, пришлось временно переместить в отдельную комнату также и "мать".
Сначала Робин не просёк сюжета и по привычке пытался привлечь внимание "матери" по ночам, но я жесткосердно бдила на страже. Весь последующий месяц Робин по-прежнему продолжал просыпаться по ночам, но за это время грохот Ниагарского водопада постепенно перешёл в журчание мелкого ручейка.
В нашем доме всегда жили кошки. Домашний уют просто немыслим без бригады кошек, постоянно тусующихся под ногами. Когда родился Робин, у нас их было три: рулевая кошка Гизмо и две робкие белые сестрички, Дэйзи и Поппи, тёзки дочерей шеф-повара Джейми Оливера. Робин рос в окружении кошек. И думаю, что когда пришло время учиться ползать, то именно глядя на кошек, Робин начал делать это на всех четырёх. Он копировал их способ перемещения и гонялся за ними, развивая немалую скорость, чем разрабатывал свою центральную нервную систему и позвоночник. То, что доктор Натан прописал. Любимой кошкой Робина в то время была Поппи, потому что она была единственной из троицы, кто позволял неуёмному карапузу гладить себя и тыкать пальцем в нос.
Но Робин по-прежнему не разговаривал. Единственное слово, которое он иногда произносил полушёпотом, было "машина". Он не говорил ни "мама", ни "папа" и не трещал на тарабарском языке, как другие малыши. В доме никогда не было проблем с двуязычием, потому что я вообще не разговаривала по-русски с момента приезда в Англию, и у меня практически не было русскоязычных знакомых. Для разговора на любом языке, как и для танго, нужны по меньшей мере двое. Поэтому единственным языком, который сын слышал дома, был английский.
Но Робин продолжал