жительства. Дедушка стал думать, кому передать свою мастерскую, ведь все увезти с собой было невозможно. У него был на примете один серьезный паренек, которому он доверил свое дело, инструменты и, поделившись опытом работы, благословил его на труд.
В конце февраля 1946 года внезапно приехал мой отчим Илья Семенович и сказал, что меня заберет с собой, к маме. Мне ехать не хотелось, а еще больше не хотелось расставаться со школой, бабушкой и дедушкой. Бабушка быстро меня собрала, дала Илье Семеновичу с собой кусок сала, хлеба, яблок и швейную машинку. Мы поехали на электричке в город Прохладный, который был недалеко от Кисловодска. Там служил Илья Семенович и жили мама, Света и Юрочка, которому исполнился годик. Когда мы приехали к маме, меня поразила бедность быта и отсутствие уюта в их жилье. Мама, замученная условиями послевоенной жизни, переездами и неустроенностью, стирала в корыте пеленки. Маленький Юра болел, Света ходила в школу, а придя после уроков, нянчила брата. Помню, как меня отвели в школу, продолжать обучение в первом классе. На меня все смотрели как на новенькую, а для меня там все чужое. Была карточная система на хлеб, продукты с рынка стоили очень дорого. На день рождения Юрочки мама купила сладкую булочку ввиде сердечка. Нам это есть было нельзя, потому что дорого, и мы считались уже большими. В школу нам с собой ничего не давали, так как ничего не было из еды. Не помню, завтракали мы или нет перед уроками. Постоянно хотелось есть. Помню, как девочка из нашего класса на перемене достала кусок белого хлеба с топленым маслом. Я сразу почуствовала голод до головокружения. Попросила ее отломить кусочек хлеба. Она дружелюбно дала мне откусить от ломтя.
В Прохладном мне не понравилось. Улицы казались мрачными, дома серыми. Кавказцы ходили в бурках и каракулевых шапках. Их женщины носили темные одежды, надвинув на брови пуховые платки. На базаре было много лошадей, верблюдов, коз и овец. Торговали всякой всячиной, но, как говорила мама, просили за все втридорога. К счастью, жить в Прохладном нам довелось недолго. Илью Семеновича демобилизовали и как политработника направили на работу в Винницкую область в качестве секретаря партийной организации сахарного завода. Помню, как мы добирались с Северного Кавказа на Украину. Кроме немудреной ручной поклажи, у мамы на руках годовалый ребенок, Света двенадцати лет и я, восьмилетняя. Ехали с пересадками, длительными остановками, в переполненных, прокуренных вагонах. Илья Семенович улаживал дела с билетами, выскакивал на остановках за кипятком, какой-нибудь едой на пристанционных базарчиках. Ночью нас поднимали, когда нужно было сделать пересадку на другой поезд, и мы, сонные, шли за руки с родителями, проходили под вагонами, ночевали на станциях и терпели вместе со взрослыми все тяготы путешествия. Жаловаться было нельзя, потому что всем было тяжело. Кипятком заваривали манку или хлеб, таким образом готовили кашу. В первую очередь надо было накормить Юру, мы могли есть все, как взрослые. В вагонах были вши, поэтому поезд несколько раз останавливали на больших станциях и заставляли всех мыться в санитарных