Юнцам тут не место. Владимир Привалов

анности нашлось место. Но уж тут не я распорядился: персонажи, старички-разбойники подсуропили.

      У-фф. Сеанс саморазоблачения свершился. Теперь я не чувствую себя обманщиком. Я предупредил. Кто не спрятался – я не виноват.

      Дерево, чего-чего только оно не может… Оно дарит краски природе, простирает тень, усыпает землю плодами. Или становится царством детских игр – целый поднебесный мир, где можно лазить, играть, висеть на руках…

      Рэй Брэдбери. Марсианские хроники

      Глава 1

      Пропаданцы

      Колеса заскрежетали по рельсам, вагон качнулся на повороте. Максим с опаской покосился на проходящего по узкому проходу пассажира и вжался вглубь сиденья. Попутчик осторожно нес пластиковую коробочку и не отрывал от нее глаз. Пахнуло запаренной лапшой, и Макс поморщился.

      «Как можно добровольно есть такую гадость?»

      От обилия запахов – мужских носков, дорожной еды, табачного дыма из тамбура и смрада из биотуалета – непривычного Макса слегка мутило. Он достал банку с любимым чаем и сыпанул заварки.

      – Семен Михайлович, вас угостить моим чайком?

      – Если тебе не трудно, Максим, – придвинул свой стакан улыбчивый дедок-попутчик. – Попробую с удовольствием.

      Макс подхватил дребезжащие подстаканники и через весь вагон двинулся за кипятком.

      В соседнем купейном отсеке шумела бестолковая молодежь. Ребятня расселась вокруг рослого парня постарше.

      – Я ему говорю: чел, чо за херня, лол! – вокруг с готовностью рассмеялись. Парень явно вызывал интерес у окружающих: некоторые подтянулись на громкий голос рассказчика даже из соседних купе.

      Навстречу шел здоровенный амбал с полной кружкой кипятка. Видок у него был до того угрожающий, что Макс невольно прижал локоть к торсу. Деньги в скользком полиэтиленовом пакете на месте – примотаны к мокрому животу. Пот стекал по пузу и намочил трусы. Да… Неудачно он придумал хранить купюры… Впрочем, куда еще девать такую прорву деньжищ? Прятать в багаж страшно – вдруг сопрут?

      Громила татуирован до бровей – на скулах и висках выбиты руны, из-под футболки на шею вылезла змея, раскрыв пасть. На кончике игольно-острого змеиного зуба повисла капелька яда; на руках нет живого места. Разрисованный жлоб пер вперед, выставив кружку и выпятив челюсть, и даже и не думал притормозить или извиниться. Макс юркнул в свободный отсек.

      – А у тебя у матери тоже татуха есть? – вдруг спросил смешливый девичий голос позади.

      – Ага. Две, – раздался ответ.

      – Класс! А чо мы там делать будем?

      – Чилить.

      Макс поморщился. После годового сидения в лесу без интернета и без связи всё вокруг было не так. Новых словечек стало так много, что он не успевал их выучивать. Да и надо ли?

      У бака с водой еще один любитель быстрой еды набирал кипяток в пластиковую тару. От резкого химического запаха тошнота подступила к горлу. Макс поднес ладонь к носу и отвернулся.

      – Ой, а можно мне вот этот почитать?

      – Конечно, конечно, Катенька! – всплеснула руками сухонькая старушка, качнув идеально зачесанным пучком седых волос на затылке.

      Порывшись под столом, она зашуршала пакетами и вытащила пачку разноцветных глянцевых журналов. С обложек белозубо скалились незнакомые лица. «Своему не даю …» – успел выхватить часть заглавия Макс. Радуясь, что оказалась полезна, бабулька пододвинула кипу соседкам.

      – Что, Максимка, решил чайку попить? – струйка журчала в стакане, взвихривая заварку.

      Позади стоял Сергеич с нижнего места напротив. Макс кивнул и подставил второй стакан.

      – Вкусно у тебя пахнет… – засопел грузный старикан.

      Жирным складчатым загривком, одутловатыми толстыми лодыжками и посадкой головы с близоруким прищуром глаз Сергеич напоминал носорога. Максим улыбнулся и отправился в обратный путь, внимательно смотря под ноги.

      – Представляете, мужики, эта прошмандовка мне еще указывает! – донеслось сбоку. – У самой ведро между ног со свистом пролетает!

      Из купе пахнуло перегаром.

      – Ми-ии-ша-а! – возмущенно пропел высокий женский голос. – Ну мы же договорились!

      – Ой, Люсенька, прости! – раздались хмельные смешки и шепотки. – Я что… Я ничего – я ж не матерюсь, все, как договаривались!