и, сколько о том, что самое важное не следует выставлять напоказ. Ввиду того, что изложение в этом томе не такое «явное» (не сразу видно, где «сказка переходит в быль»), как в первых трех, читать его придется достаточно внимательно, ибо не всегда сразу понятно, где «закончились овощи и началось мясо».
Впрочем, это совершенно нормально и вполне в русле традиции. Например, этот же смысл «зашит» в названии самурайского кодекса «Сокрытое в листве», где главные «плоды» (мысли и наставления) этого трактата сокрыты под «листьями» (словами и рассуждениями).
В результате вместо «трех»-томника получился «икс»-томник, количество томов в котором то ли три, то ли четыре, то ли три плюс один. Впрочем, это вполне в духе Ци-Гун, где три это не обязательно три.
Так что правило (которое кажется автору одним из важнейших в Ци-Гун) «кажется есть, кажется нет», в данном случае может звучать так: «кажется три, а кажется четыре». Тем более, что в данном случае четвертый том – это сказка, а сама по себе сказка (которая как бы есть) – это повествование о том, чего как бы нет, не было и быть не могло.
На самом деле «фокус», когда самое важное представляется как «нулевое» или «никакое», – это обычное для Ци-Гун дело. Например, в третьем томе описан комплекс «24 формы наматывания шелковой нити для всего тела», в котором есть «нулевая» форма. Так что в этом комплексе на самом деле не 24, а 25 форм. Кстати, «лишняя», даже «не имеющая номера», форма повторяется больше, чем все остальные формы, имеющие, так сказать, «официальную» нумерацию.
С одной стороны, в Ци-Гун ничего нового придумывать не нужно, ибо там все давным-давно придумано, разработано до мельчайших деталей и проверено веками практики. С другой стороны, там всего так много, что иногда полезно просто собрать «детали», несомненно, дополняющие друг друга и встраивающиеся одна в одну. Причем встраивающиеся не линейный образом, а по принципу матрешки, когда во время выполнения одной практики «внутри неё» автоматически выполняется другая. Или две и даже три других.
В результате получается «волшебно-синергическая» матрешка, в которой два плюс два – это никак не четыре, а, как минимум, пять. Или больше… Кстати, тоже в духе Ци-Гун: кажется четыре, кажется больше.
В этом «сказочном» томе демонстрируется, как складывается некий «цигунский конструктор-Лего», скомпонованный по принципу: просто, коротко, приятно и максимально эффективно.
Построено это в виде повествования о том, как Философ, Лекарь и Наставник по заказу (и не кого попало, а императора) «собирают» такой Ци-Гун. Хотя Наставник и будет ворчать, что такая мешанина подходит, скорее, для всякого сброда… Правда, по зрелому размышлению, он сменит свое мнение и, скрепя сердце, согласится, что полученная «конструкция» представляет собой суть простейших методов Ци-Гун и потому прекрасно работает.
Повествование состоит из нескольких сказок, которые очень плотно переплетены между собой и имеют общий контекст. При этом первая сказка, «Императорский философ», больше относится к первому, так сказать, «философскому» тому, вторая, «Лекарь из провинции», – ко второму, «лечебно-оздоровительному», а третья, «Наставник в отставке», – к третьему, где описывается воинское применение.
Несмотря на то, что текст «сказочный», в нем даются ссылки на абсолютно реальные практики, описанные во втором и третьем томах. В результате становится понятно, из чего собран этот Ци-Гун и что никакая его часть не была выдумана или взята «из воздуха». Иначе говоря, в этот «сказочном» «Ци-Гун» на самом деле ничего сказочного нет.
Одно дело – действовать ради счастья, и совершенно иное – действовать из счастья. Первое подразумевает боль от борьбы за него, тогда как последнее исполнено аромата божественной игры; одно действие вызывает терзания несовершенства, тогда как другое олицетворяет радостную деятельность полноты.
Если занятия Ци-Гун происходят из чувства радости, то пользы и удовольствия от таких занятий несравненно больше, чем от занятий «ради чего-то» (здоровья, долголетия и тому подобных вещей).
Императорский философ
Часто, когда все уже ложились спать, мы с Си говорили до глубокой ночи. Мы говорили обо всех философиях и жизненных «почему». Обычно мы обсуждали две основные философские школы: идеализм и материализм. Мы отвергали агностицизм и невозможность достижения цели. Тогда я думал, что философия – это величайшее средство для понимания. Сейчас я рассматриваю философию, как всего лишь словесное хождение по кругу, не ведущее к пониманию жизни.
Что делать с умом?
Есть небольшая разница между эго и умом. Для человека было бы большим несчастьем быть без ума или без эго. Это означало бы спуститься по лестнице эволюции. Природе потребовались миллионы и миллионы лет, чтобы развить ум из материи и создать человека. И человек – лишь переходное существо. Человеку надо сначала перейти от эгоистичного ума к рафинированному и чистому уму и лишь затем превзойти его. Легко говорить об отказе от всякого