моя голова выпучила глаза и испугалась. Она опознала из услышанного только слово «мания» и это не предвещало ничего хорошего.
«Какая ещё к черту мания? Лёша, да ты рехнулся?!» – Думала голова, а тело плавилось, желая одного – слиться со шкафом и стать невидимым. Было очевидно – нарисованная безголовая женщина ожила и ведёт себя просто возмутительно. «О, Боже! Что она творит?» – думала Голова, сидя за шкафом. Еще оставалась надежда, что Лёша не узнает кто её автор, но природная любознательность не позволила отсидеться тихо.
– Спросите, что он имеет в виду! – Крикнула любопытная голова из кабинета, – Пусть скажет простым русским языком!
– Это значит, что Пушкин в таком состоянии написал «Онегина», – Отозвался Лёша, переведя свой медицинский бред на человеческий.
Услышав это,летающее тело сделало очередной взмах синими бедрами, раскинув их еще шире, увлажнилось и перевернулось на живот. «Он точно псих, – недоумевала я. – При чём здесь Пушкин?»
– Лёша, Лёша! Так ты иди сюда, посмотри на художницу, она же у меня здесь. – Не унималась Тамара Борисовна.
Она схватила его под руку и потащила в кабинет. Синяя женщина следовала за ними паря по воздуху. Ейстесняться было нечего – она была прекрасна и ее просто распирала надежда на новую жизнь. Перед открытой дверью она накренилась, сделала спокойный и чистый разворот на сто восемьдесят градусов и свободно залетела в комнату, где пряталась голова, и запорхала там, такая же довольная и бесцеремонная.
Голова выглядывала и смотрела из-за шкафа, как оживший рисунок размахивает синими бёдрами и вибрирует животом. «Хорошо, что она безрукая», – подумала Голова, смотря на ожившее творение рук своих с некоторым облегчением. В этот момент она поняла, что у нее нет шансов избежать встречи с Лёшей, который просунул в дверной проем свою голову и смотрел на происходящее теми же безразличными глазами. Мне ничего не оставалось, как высунуться из-за шкафа.
– Здрасьте! – Сказала Лёшина голова.
– Здрасьте! – Сказала моя в ответ.
Потом что-то щелкнуло, мои глаза закрылись, дверь захлопнулась, Лёшина голова исчезла. Тамара Борисовна подошла ко мне и приподняла левое веко.
– Спит, – сказала она.
Синяя женщина упала на пол. Она изогнула стан, чуть приподняла одно плечо, слегка опустила другое и замерла. Бездвижная она походила на статую, утратившую не только руки, но и голову. Тамара Борисовна принюхалась. Моментально в кабинете появился огромный мопс. Он был человеческого роста и вошел как человек. В правой лапе он держал палку сырокопченой колбасы, левой – поправлял на толстом боку кожаную портупею с мобильным телефоном. На его голове была твидовая кепка-восьмиклинка шоколадного цвета в красно-синюю клетку. Он обожал произносить своё имя. «Глотон!» – с ударением на последнем слоге и французским прононсом.
– Кто это? – он указал колбасой на синюю женщину.
– Не твое собачье дело! – ответила Питбуль.
– Почему она без головы? И где