ваша милость соблаговолит прочесть.
И сэр Уильям прочел:
«Клянусь честью, что по достижении мною совершеннолетия сделаю мисс Эмму Лайонну своей супругой; если я не сдержу своего обещания, согласен, чтобы все считали меня недостойным называться джентльменом.
– Ну и что же? – сказал он. – Я и так знал, что это обещание существует.
– Вы ошибаетесь, милорд, – возразила я, – его больше нет.
И, подойдя к камину, я бросила бумагу в огонь, который тотчас пожрал ее.
– Что вы сделали? – спросил сэр Уильям.
– Ничто больше не связывает вашего племянника, милорд, – отвечала я. – Он свободен, теперь вам остается только убедить его меня покинуть.
И не сказав более ни слова, я вышла из комнаты, не оглянулась, хотя он звал меня, и отправилась домой. Сэр Чарлз ждал меня в крайней тревоге.
– Ну скажите же, – спросил он, как только я вошла с разгоревшимся от быстрой ходьбы и перенесенных волнений лицом, – что там произошло?
Я во всех подробностях описала ему свою встречу с его дядюшкой.
– Стало быть, вы сожгли мое брачное обещание?
– Да, сэр Чарлз, теперь вы свободны.
– Это только значит, дорогая Эмма, что мой долг перед вами, прежде записанный, стал по отношению к вам долгом чести. Вот и вся разница.
– Послушайте, сэр Чарлз, – сказала я, – здесь есть над чем поразмыслить. Сейчас наступил самый решающий миг, от него зависит ваша судьба. Если сейчас вы расстанетесь со мной, не только свет одобрит вас, но будущность ваша тотчас окажется обеспечена, вы вступите во владение своим состоянием, тогда как, напротив, если вы станете упорствовать и не покинете меня, общество вас осудит, а дядюшка лишит наследства. Если исходить из денежных соображений, вы никак не можете со мной остаться, я же в материальном отношении могу без вас обойтись. Разбогатев, вы вернете мне десять тысяч фунтов, которые мы растратили вместе, и сможете добиться от дядюшки, чтобы он обеспечил наших детей, таким образом, мы все сможем жить в достатке. Если же вы останетесь бедняком, мои дети и я тоже будем бедны, и неизбежно наступит день, когда вы раскаетесь в своем самопожертвовании, а наши дети станут меня упрекать, что по моей вине они остались ни с чем.
– Довольно, Эмма, довольно! – вскричал сэр Чарлз, прижимая меня к себе, словно боялся, что меня вырвут из его объятий. – Пусть будет все что Господу угодно, но никакая человеческая власть не в силах разлучить нас!
Вдруг он вскрикнул. Я оставила дверь открытой, и его дядюшка, который вошел не замеченный нами, запретив слуге объявить о своем визите, стоял на пороге. Итак, он слышал все только что сказанное между нами.
– Дядюшка! – воскликнул сэр Чарлз, отступая в смущении.
Я же обратилась к лорду Гамильтону:
– Как видите, милорд, я сделала все, что от меня зависело. Не моя вина, если я не преуспела.
– Оставьте-ка меня наедине с этой молодой женщиной, сударь, – сказал сэр Уильям сэру Чарлзу.
Сэр Чарлз отвесил почтительный поклон и удалился.
Сэр