и прошлого столетия – корпорация Форбс, некогда являвшаяся лидером в сфере аудита, но за последние 110 лет скатившаяся на 1367 место в рейтинге ведущих аудиторских компаний мира, оценила его в 91 миллиард. Должен ли был я расстроиться этому факту? Ведь меня оскорбили – недосчитавшись 46 миллиардов из моего богатства. Нет. Я даже не расстроен. Ведь не правы ни Сайд ни Форбс. Августовские номера этих изданий показали именно те цифры, что я обозначил, но задержи они их выпуск недельки на две, как моя жизнь круто поменялась еще 2 недели назад. Но это не произошло и у меня теперь есть в запасе еще 2 недели, до того момента, как мир узнает, что все мое состояние легко поместилось во внутренний карман пиджака, а именно – это тысяча триста семьде…. Нет стоп. Я же купил кофе и жвачки. Тысяча триста шестьдесят шесть долларов США.
Вы спросите: как можно спустить 137 миллиардов долларов за 2 недели? Отвечу: никак. Даже такому транжире как мне, предпочитающему менять свой Мерседес каждые 2 недели, одевающемуся каждый Божий день в новый костюм, на протяжении уже 16 лет, никогда не обедающему дома, несмотря на штат в 263 работника, денно и нощно обслуживающих мои особняки по всему миру, а лишь в дорогих ресторанах, где оставить чаевые меньше 1000 $ – дурной тон; не удалось бы спустить такую сумму за столько короткое время. Секрет прост: я лишился всего уже как с пол года, а до сегодняшнего момента мне лишь удавалось подделывать квартальные отчеты, что обходилось мне тоже в кругленькую сумму. По сути свой последний миллиард я именно так и растратил. Иного выбора у меня не было. Но теперь закончились деньги и скрывать обман дальше уже не получалось.
Итак. У меня 2 недели и 1366 $.
Начинаем жить.
Когда 40 лет назад, еще до моего рождения была запущенна государственная программа, позволявшая вести непрерывную запись 7 часового сна, не многие восприняли это всерьез. По сути, найти практического применения данной программе было сложно. Надежда была только на индустрию развлечений, которая должна была подхватить эту идею и отшлифовать таким образом и завернуть в такую обертку, что все это должно было просто манить к себе всех жаждующих новый ощущений, неизведанный чувств. Небольшая надежда была так же на деятельность государства по раскрытию преступлений, но даже в этой связи такое научное открытие было сложно должным образом воплотить в жизнь так, что бы все потуги направленные на раскрытие преступлений возымели должного действия. А это было ой как не просто. Как правило, человек, не пойманный на месте преступления, спустя неделю другую уже прекращал видеть убиенных им во сне, а следовательно испытывать какие-либо угрызения совести, тем более, если преступник был рецидивистом и такие события, которые в мозгу у здорового человека должны были оставить неизгладимы след на более длительное время, у него же фиксировались в мозгу лишь пару дней. Да и то, при постоянном контроле сна на протяжении пары месяцев следователи не могли гарантировать, что получат во сне нужную для себя информацию. «Мало ли, что во сне с людьми происходит. Подумаешь – убил. Может есть мысли и поважнее». Тем более, что тут же появилось множество фирм, предлагающих услуги по обучению контролю сна и подсознательной фильтрации его картин в момент изъятия такой информации сотрудниками правоохранительной системы. Это целая наука. Нужно принимать особые позы, думать об определенных вещах перед сном, напевать песни, вызывающие нужные чувства, глотать слюну в определенные промежутки времени.
Конечно большая часть таких фирм была под колпаком у спецслужб, но за всем не уследить и по всему миру открывались сотнями такого рода нелегальные компании, которые для пущей конспирации могли даже заниматься каким-либо видом предпринимательства, порой даже очень успешно, но основным видом деятельности которых был кибер-терроризм.
Теперь же все изменилось и это «идея» стала многомиллиардной индустрией, по сути выдавившей другую – кино. Кинокорпорации сперва старались хоть как-то конкурировать с записями самых красочных снов в кинотеатрах, но поняв бесперспективность такой борьбы очень скоро отступили. Снимать фильмы за 400−600 миллионов $ и получать двойную, а влучшем случае тройную прибыль, да еще и рискую вообще не отбить вложенное (чему легко мог поспособствовать человеческий фактор: плохая игра актеров, режиссура и т. д.) нишло ни в какое сравнение с яркими снами, наполненными событиями, в точности воспроизводившими детали в мельчайших подробностях, а уж игра актеров (персонажей снов) вообще никого не оставляла равнодушными. Реальные слезы, искренняя радость, честная боль потерь, скорбь, отчаяния – этого не передаст ни один актер. Никогда! В то время, как затраты на создание такого видеоряда практически минимальны. Сон стал частной, интеллектуальнойсобственностью которая как легко продавалась, так и могла приносить огромную прибыль. Так люди небольшого достатка могли обогатиться, всего лишь увидев дивный сон, который по решению специальной комиссии мог быть куплен у хозяина. На что только не шли люди, что бы простимулировать такой сон. Первое – наркотики. Резко выросло количество их употребляющих. Но бороться с этим никто не спешил. «Ничего личного-чисто бизнес».
В 20 лет я вложил весь капитал, что остался мне в наследство от отца в одну из лабораторий