по которой Вениамин не сообщил портрету о своем намерении сидеть в засаде под ореховым кустом, была проста. Портрет Серенькому не нравился.
+++
Оказалось, узнать мало. Нужно было еще понять. И Вики отправился туда, где все началось.
+++
Упрямство Вениамина было вознаграждено. Когда он уже почти отчаялся, таращась в темноту и проклиная задеревеневший зад, в поле его периферического зрения появилась незнакомая фигура. Она мерцала, пульсировала и переливалась всеми цветами накаченной психоделиками радуги.
Как Серенький не старался, разглядеть фигуру не удавалась, она ускользала, стоило участковому сфокусировать взгляд.
– Я сейчас вызову подкрепление! – пригрозил Вениамин.– Прекратите издеваться!
Куст задрожал, осыпая Серенького орехами. Они били по нему так слажено и ритмично, что участковому стало казаться, будто играет очень знакомая музыка. Та, что звучала в нем с самого рожденья, просто он вырос и перестал ее слышать. Теперь она стучала в ушах веселым маршем. Сквозь него участковый различил голос. Говорила переливающаяся психоделическими цветами фигура.
– Всегда мало узнать, правда? Хочется еще и понять.
– Нет, – возразил Вениамин, – хочется, чтобы все было спокойно и как полагается.
– Тогда зачем ты тут торчишь каждую ночь?
– Чтобы пресечь это безобразие! С людьми черт знает что творится! – марш в ушах участкового сменил направление с веселого на казенно-героическое.
– Так они, вроде, не жаловались и помочь не просили, – заметила фигура.
– А ты, собственно, кто такой? —спохватился Серенький.– Предъяви документы.
– Серьезно? – рассмеялась фигура, – ты правда думаешь, они у меня есть?
– Документы у всех есть, – твердо заявил Серенький. – Так полагается.
– Как же тяжело… – посетовала фигура, – тугой ты. Но ничего не поделаешь, придется тебе понять, иначе никак. Прости, бро, сейчас будет громко.
Марш в голове Вениамина, обреченно всхлипнув, оборвался. Серенького окутало вязкой тишиной, мир померк, а затем взорвался тысячью осколков, чтобы собраться и закрутиться причудливыми узорами. Волна синтетического звука подхватила участкового, унося в самое сердце этого калейдоскопа.
+++
На заре времен, когда мир был юн, смешлив и весел, он звучал музыкой. Она играла внутри каждого живого существа, сливаясь в единое гармоничное целое. В один особенно шумный и радостный день с ветки слез первый человек. Он не сильно отличался от нынешних людей, разве что стилем одежды и длинной хвоста.
– Даааа, – протянул он, оглядевшись, – полный бардак. Кто-то должен дирижировать этим блядским оркестром.
Он срубил ветку, с которой слез, и провозгласил себя доминирующим видом. Потомки первого человека вынудили все живое уступить, подстроиться под них, как под неприятное, но неизбежное обстоятельство. Мир повзрослел. Музыка смолкла. Стала звучать на других, не доступных людскому уху, частотах.
+++
Вениамин