ействие рун, рождались дети без признаков светлого дара, на глазах менялись ценности. С легкой руки газетных листов новое время назвали эпохой Расхождения, и пока никто до конца не понимал, какие трудности ждали Тевет.
Наверное, я была ужасным человеком, раз могла без угрызений совести жить с осознанием, что заставила меняться целые миры.
И еще.
Я не мечтала, не верила, а знала точно, что скоро открою двери в Абрис и вернусь к тому, с кем осталось мое сердце.
Глава 1
Незнакомец за невидимой стеной
Прошлой осенью мои руки изрезали рунами Абриса, и прямо сейчас шрамы горели как проклятые. Под столом, чтобы, не дай светлые духи, не заметили девчонки, я отодвинула длинный рукав жакета и проверила запястье, куда дотягивался тонкий шрам от одного из символов. Он светился, и казалось, будто под кожу продели алую нить. Такое случалось частенько, но… Чего ж именно сегодня, когда сводная сестра Полина притащила меня знакомиться со своими подружками в пафосную ресторацию на набережной Венты?!
– Ничего себе! – охнула Поля, и меня как магическим разрядом шибануло.
В Тевете считалось, что даже одна абрисская руна, выжженная на теле, оскверняла чистый светлый дар, у меня их имелся почти десяток.
Первую руну, «знание», нанесли на ладонь, когда год назад украли в Абрис на дикую вечеринку темных паладинов. Символ скрыть не выходило. После многих перемещений через границу миров тонкий шрам превратился в розоватый неровный рубец и был слишком заметен. Об остальных темных знаках знали только отец и тетушка Матильда. По большому счету я плевать хотела на мнение окружающих, но когда руны светились красным цветом абрисской магии, то даже глупец был способен догадаться, что с моим даром Истинного света происходило нечто неправильное… Неправильное настолько, что я умела пробуждать темные руны. Таких магов в Абрисе называли «двуликими» и уничтожали. Никакого права на помилование.
Быстро одернув рукав, я приготовилась соврать что-нибудь изящное, но тут сестра с восторгом добавила:
– Смотрите, он здесь! Григорий Покровский!
Мм?
– Светлые духи, вблизи он выглядит еще лучше! – с восторгом зашептались подружки. – Даже лучше принца Эдварда!
Оказалось, что в девчонках вызвал приступ экзальтации высокий худощавый шатен по виду около тридцати лет. На мой взгляд, мужчина как мужчина. Не лучше и не хуже других. Может, конечно, в нем имелись скрытые достоинства, с первого взгляда неразличимые, но до принца Тевета ему точно было как на хромой собаке до луны.
– Какой же красавчик… – мечтательно вздохнула Олеся, подруга детства Полины. – Даже не верится, что приехал из провинции всего год назад.
Тут-то у «красавчика» открылся первый талант: острый слух. Он различил хихиканье и оглянулся. При виде пяти барышень возраста выпускниц Института благородных девиц беднягу нешуточно скривило. Судя по всему, за год, проведенный в Городе кленов, у господина Покровского выработалась стойкая непереносимость напористых столичных невест.
Чтобы сдержать издевательский смешок, я прикусила изнутри щеку и отвернулась к окну. На улице затухал неспешный летний день. Блестели в лучах заходящего солнца спокойные воды Венты. В бледнеющем небе плыли розоватые перистые облака. Меньше года назад над Теветом парил призрачный город, но после Расхождения вселенных Абрис растаял без следа. Когда-то я мечтала по ночам наблюдать за звездами, но теперь многое отдала бы, чтобы снова увидеть очертания параллельного мира.
– Поля, как он на тебя посмотрел! Даже у меня сердце екнуло! – горячо зашептала Олеся, захлебываясь от радости, словно лично удостоилась заинтересованного взгляда мужчины.
– Он точно тебя заметил, – без должного энтузиазма поддакнули две другие подружки, поразительно похожие внешне. Я начисто забыла их имена уже через три секунды после знакомства и мысленно окрестила «двойняшками».
– Да бросьте, – кокетливо отозвалась Полина. – Он разглядывал Валерию.
За столом воцарилось выжидательное молчание. В мою сторону уставились четыре пары глаз, одинаково подведенные черными стрелочками.
– Что? – не поняла я.
– Он смотрел на тебя? – подсказала Олеся.
Видимо, мне следовало убедить сестру, а заодно и новых приятельниц, что ни один приличный мужчина, особенно Григорий Покровский, кем бы он ни являлся, никогда не обратит внимания на затворницу с рубцом темной руны во всю ладонь. Девушки просто не догадывались, что я никогда не страдала ни комплексом неполноценности, ни желанием подпитывать чужое эго.
– Кто вообще этот парень?
– Ты точно артефакторша? – фыркнула Олеся. – Как ты его можешь не знать?
– А ты секретарша в конторе судебных заступников, – парировала я. – Ты знаешь фамилию столичного мирового судьи?
– Я секретарь! – ощетинилась та. – И судью зовут… господин… господин…
– Железнов, – подсказала я. – К слову, специальности «артефакторша»