издательской системе Ridero
***
Души моей нежнейшее сиянье, пронзивший сердце острый мотылёк. Мне тяготит твое бесследное скитанье по горестям истоптанных дорог.
Ты лишь приди и я согреть сумею, забудешь о печалях старых дней. От взгляда горделивого робея, ты с каждым днем становишься родней.
Прижму к груди твой облик шестикрылый, из памяти всю злобу извлеку и только для тебя останусь милой, отныне я твой преданный суккуб.
Не станет больше боли в сердце смелом, не закрадется к нам изменчивая связь, своей достигнув только ныне цели я улыбнусь не получив отказ.
Останься будто птицей ненадолго, но задержись подобно же снегам, твои прикосновенья легче шёлка оставят нежность на моих щеках.
***
Небо покрывает осень серой мглою. В жар бросает. А под синевою, что подобна море-васильку, кто-то тихо плач роняет на снегу.
Где-то не весёлый арлекин позабыв свою отныне роль будет без особых вдруг причин усмирять злой нрав под алкоголь.
В храме же обмана и притворства больше не почуют фимиам, а чертям не хватит все ж упорства к райским дотянуться голосам.
Опустившись томно на колени заколдует гурия огнём, что родился в черно-сером тлене, утопая в царствие родном.
Всё пройдёт, застынув в снежной буре, пусть то время иль немых стихи. Но одна в сиреневой лазури навека вдохнув его духи, упомянет имя чье-то всуе, заключив всю нежность во грехи.
***
Сожги мое тело когда я умру – а умирать мне медленно и тленно. Сходя с ума от одиночества – сгною, уйдя печально в плен блаженный
Пусть в прах рассыпется моя рука, что некогда из-под пера могла рождать такие строки – за душу бравшие глупцов в миг раскрывая их пороки.
Сожги меня, так я прошу, о большем ведь просить не смею. Отдавшись преданно костру, я попрощаюсь с бренным телом.
Прощаться будешь также ты, забыв меня однако скоро.
Однажды с млечной пустоты, сорвав небесные засовы, родятся яркие узоры, посланники моей души.
А ты пиши, пиши почаще те письма, что тревожат дух.. Мой мир отныне станет мрачным.. Ублажь же мой мертвецкий слух.
Пусть разрываюсь я на части. Куда уж тут – не трожь меня. В оковы загнанные страсти умрут от пламени огня.
***
Рождённый в августе сияньем небесных врат несущий свет, что затянув о прошлом раны вновь возродил во тьме сюжет.
Стирает всю как грязь он память, забыв о прошлом и чудном – ведь каждый день в раю страдая, покрыл все сердце толстым льдом.
Сомкнув мои сильнее руки в час боли озарит теплом. И пусть на век почуяв муки я всеж сольюсь здесь в унисон.
Он нежности подобен Богу, что для души моей мессия, пройдя в огне через дорогу лишь для него пишу стихи я.
Пусть рухнет мир и выйдут реки с покоев, что хранит Аид – и возродив меня калекой, сияньем глаз твоих хранит.
***
Твои глаза подобны цвету моря, в чьей гавани дежурят корабли. И не найдя во век себе покоя целую руки нежные твои.
По крохам собирали мы частицы тех чувств, что воспеваются в стихах. И трепетно с блаженным мягким вздохом хранили память прошлого в сердцах.
Сошлись нежданно теплым ярким летом, как дождь встречает в небесах грозу. И каждый день общаясь тет-а-тетам пытался душу ты согреть мою.
Скажи же мне, мой друг, что нас тревожит, иль счастье все же мы найти смогли? Та боль, что столько лет в гостях была не гложит. В ларце любви моей ты вновь зажёг огни.
***
Мне так хотелось память прошлого стереть, забыть что было. Это ли не шутка. Но с каждым днем на протяженье многих лет без нежности твоей все становилось жутко.
И криком разрывались мои ноты на мелкие осколочки души. И вечность будто бы мечтала о свободе, шептали демоны мои мне – не дыши.
Безрадостными стали все минуты в тот миг, когда ушёл не пожалев. А я на сердце затянув сильнее путы усердно о семье хранила блеф.
Все упрекаешь, тебе я досаждаю, слезами не пробить твою броню. И на колени становилась я рыдая, чтобы разжечь в тебе любви войну.
Когда же мы забудем все обиды, когда же ты за все простишь меня. Вся боль, вся ненависть во мне – давно убиты, на вечность тело обернув свое в снега.
***
Мой свет в оконце, радость неземная. Как жаль, что для тебя я лишь смешная и глупою порой кажусь в изное дня. Но я пьяна, пьяна неистовой тоскою по взгляду храброго героя, что мир к моим ногам бросать и не желал.
Как жаль. Как жаль, что стих мой не пронзит тебя стрелою. В печали я и этого не скрою, мне так хотелось ярким светом быть. А что ж теперь.. Мой мир давно избит.
Ты любишь