Пурпурные вечера. Аркадий Митник

сторону. Очередная розово-пурпурная красавица просилась в друзья, и мышь привычно потянулась к кнопке «убрать». Что-то, однако, сдержало и смутило его, и, вопреки себе, он заглянул в ее профиль.

      У них оказалось много общих знакомых, и некоторые посты заинтересовали и даже удивили его, словно за длинноногой внешностью Барби скрывалось нечто влекущее, загадочное и глубокое.

      Он принял «знакомство», и, слегка кокетничая, заинтригованно ответил:

      – Ваша Пурпурность – писал он ей. – Вы слишком хороши, красивы, обаятельны и глубоки для того, чтобы оказаться правдой. И даже если вы и вправду существуете наяву, вас вряд ли заинтересует немолодой, уставший от жизни фотограф. И все же вы мне интересны, и, если здесь еще бывают чудеса, возможно вы мне ответите.

      Обычно уверенный в себе, он преодолел сомнение, перечитал еще раз, и отправил сообщение.

      – А теперь забудь! – приказал он себе, и вернулся к съемке.

      Дневная суета поглотила его, и он на время отвлекся от переписки, но компьютер навязчиво требовал внимания. Он взглянул на экран, и подумал «Полковнику, как известно, никто не пишет..» . Словно услышав, экран отозвался позабытым было бульком, и в углу появилось сообщение.

      – Здравствуйте, – отвечала она. – Моя внешность обманчива, но она нравится мне, и я не хочу ее менять. А еще мне почему-то стали интересны Вы, и вот я написала. Обычно такие как Вы даже не смотрят мой профиль, и потому я очень Вам благодарна.

      Такие, как я? – спросил он, отметив про себя позабытую сегодня грамотность и даже некую стилистику ее письма. – А какой он, я..?

      – Да, именно такие, как Вы. Я посмотрела Ваши фотографии – Вы ведь фотограф? Вы интересно видите, не так, как все. Нет, я не скажу, что Ваши фотографии – как картины, я этого не люблю. Ваши фотографии – они именно Ваши, и многое говорят о Вас.

      Ему мешало настойчивое «Выкание», и уже вскоре она приняла его взаимное «ты». Она задавала вопросы, много вопросов; казалось, что он, и его жизнь были ей интересны. Он любил отвечать на них, любил ее виртуальную задумчивость и молчание. О себе, однако, она не говорила ничего, и, кроме розовых пурпурностей, ее профиль не сообщал никакой информации. Он попробовал справиться у нескольких общих знакомых, но к его удивлению, никто из них не знал ее ни лично, ни виртуально.

      Он становился все более и более настойчив; она же, уходя от ответов, все более изобретательной. Их общение скрашивало его вечера, и он смел надеяться, что она отвечает ему виртуальной взаимностью.

      О чем они говорили? О многом, да почти обо всем: он любил философствовать, делиться высоким, она вдохновенно слушала и задавала правильные вопросы. Иногда она задирала и подначивала его; ему нравилась тонкая и уместная ее ирония. Изредка она нарочито злила его, но знала меру, и останавливалась как раз там, где это было необходимо.

      Считая его мудрым, опытным, знающим, понимающим мужскую и женскую психологии, «своим в стане врагов», она часто просила советов, и он радовался возможности помочь. Она любила делиться неназванными подробностями самого разного свойства, и его буйное воображение часто уносило его в самые разные дали, возвращаться из которых было очень непросто. Иногда ему казалось, что она провоцирует его, и ему очень хотелось позвать ее за собой, но он сдерживался снова и снова.

      Он привык… он думал о вечерних встречах, ждал их, привычно возвращался из спортивного зала, включал компьютер, наливал бокал всегдашнего легкого красного, и ..»Привет, дорогая, как ты сегодня?»