Тереза смотрела на своего лучшего друга и пыталась представить, каково будет его забыть.
Впрочем, она десятки раз видела, как влияет на людей Стерка. Русые волосы Томаса, задумчивое выражение лица, пронзительный взгляд – неужели все это станет чужим, незнакомым? Неужели они с Томасом больше не обменяются шутливыми замечаниями о странных запахах, не рассмеются при виде неловкого увальня, не побеседуют телепатически…
Нет, не может быть!
Однако до этого оставались всего сутки.
Для нее. А для Томаса это случится через несколько минут. Он лежал на операционном столе: глаза закрыты, грудь мерно вздымается, дыхание ровное. Томас, в стандартной для Глэйда одежде – шортах и футболке, – выглядел как обычный мальчишка, решивший вздремнуть после обычного дня в обычной школе, задолго до того, как вспышки на солнце и болезнь лишили мир обыкновенности, принесли смерть и разруху, в те времена, когда детей – и их воспоминания – не похищали и не отправляли в жуткий Лабиринт, когда человеческий мозг еще не стал зоной поражения и не требовал постоянного внимания и изучения на благо науки и медицины.
Врач и медсестра, готовя Томаса к операции, опустили ему на лицо маску. Приборы защелкали, зашипели и запищали, трубчатые металлические и пластмассовые проводки скользнули по коже и впились в ушные каналы. Пальцы Томаса рефлекторно вздрогнули. Несмотря на обезболивающие средства, боль он все-таки ощущал, хотя и не помнил о ней. Аппарат заработал, выхватывая образы из памяти Томаса, стирая воспоминания о родителях, о прежней жизни… О Терезе.
Часть ее сознания настаивала, что надо злиться, кричать в голос, вопить изо всех сил, отказаться сотрудничать, но над этим робким желанием легко возобладала твердая уверенность, которая навсегда останется с Терезой, даже после завтрашней процедуры. Они с Томасом доказывали свою убежденность, добровольно идя на то, чему должны были подвергнуть других. И не важно, выживут они или погибнут. ПОРОК найдет лекарство от вируса, миллионы обитателей планеты будут спасены, и жизнь когда-нибудь вернется в нормальное русло – в этом у Терезы не было ни малейших сомнений, как и в том, что все люди стареют и умирают, а осенью с деревьев опадает листва.
Томас прерывисто втянул в себя воздух, негромко застонал, чуть шевельнулся. На мгновение показалось, что сейчас он очнется, дрожа от ужаса, – в его голове какие-то устройства делали невесть что. Однако Томас успокоился, ровное дыхание возобновилось, аппараты продолжали щелкать и шипеть, стирая воспоминания лучшего друга Терезы.
Томас с ней попрощался, и его последние слова – «До завтра» – не шли у нее из головы. То, на что он согласился, казалось нереальным, неестественным. Да, завтра они снова увидятся, но Тереза будет в коме, а Томас даже не догадается, кто она, разве что где-то в глубинах памяти шевельнется смутная тень узнавания. Завтра… Страх, изматывающая подготовка, разработка планов действий – все это закончилось. Томасу и Терезе предстоит на себе испытать то, что сделали с Алби, Ньютом, Минхо и остальными. Пути назад нет.
Тереза ощущала странное умиротворение. Ужас перед гриверами и шизами исчез, сменился всеобъемлющим спокойствием. У ПОРОКа не было выхода. У Томаса и Терезы не было выхода. Как можно отказаться принести себя в жертву ради спасения человечества? Нет времени ни на сожаления, ни на раскаяние. Тереза смирилась с неизбежностью: что будет, то будет.
Они с Томасом участвовали в создании Лабиринта, и Тереза приложила много усилий, чтобы обуздать свои чувства, отгородиться от них прочной стеной.
Нестройные, обрывочные мысли померкли, словно застывая и растворяясь. Процедура подходила к концу. Врач нажал какие-то кнопки на пульте, аппараты защелкали и зашипели быстрее. Тело Томаса вздрогнуло. Трубки и провода зазмеились, втягиваясь в маску. Наступила гнетущая тишина. Медсестра склонилась над Томасом, сняла маску с его лица. На покрасневшей коже отпечатались четкие следы. Он не открывал глаз.
Тереза с трудом сдерживала разочарование и страх. Когда Томас очнется, он ее не вспомнит. Они встретятся в Глэйде и не узнают друг друга. Тереза из последних сил боролась с напором гнетущих чувств, что грозили прорваться сквозь заслон и заполонить ее.
Пути назад не было.
Два охранника подняли с операционного стола бесчувственного Томаса, ухватив за руки и за ноги, словно соломенное чучело, переложили на каталку и, не обращая внимания на Терезу, направились к двери. Все знали, куда его увозят. Врач и медсестра завершили работу и деловито раскладывали инструменты по местам. Тереза кивнула им на прощание и вышла следом за охранниками.
Каталку повезли по бесконечным коридорам штаба ПОРОКа. Тереза смотрела на бледное, покрытое испариной лицо Томаса, и ее сердце обливалось кровью. Казалось, где-то в глубинах своего сознания он пытался превозмочь действие лекарственных препаратов, догадываясь о ждущих его ужасах. Терезе стало страшно: ей самой предстоит через это пройти. Зачем она отгораживалась от чувств? Как только у нее отберут воспоминания, возведенная ею стена рассыплется в прах.
Наконец они добрались до подвального этажа под Лабиринтом и прошли