с глазу на глаз еще были на «вы»). Я почти всю сумму собрала, только трех с половиной тысяч не хватает. Одолжите, а?
– Одолжу, – ответил Алекс. – Без проблем. Только хотелось бы сначала взглянуть на серьги.
– Я договорилась, что она мне их продаст! – заволновалась Татьяна. – Если я деньги быстро найду…
– Да не буду я их покупать, – усмехнулся Алекс. – Мне серьги дарить некому. Только посмотрю, любопытно.
– Тогда пойдемте, она у входа стоит, ее охранник дальше не пускает. Сегодня же Вовка-омоновец дежурит, он вредный.
Старушка оказалась маленькой, худенькой и благостной. Одета во все черное, сумочку крепко держит обеими руками, глаза печальные-печальные. Алекс еще издалека раскусил в ней аферистку-голдошницу, впаривающую фальшак доверчивым лохам. Но, надо отдать ей должное, антураж был организован качественно. Серьги лежали в старинном бархатном футляре с остатками золотого вензеля на истертой до блеска крышке. Золото потемнело, камни потускнели, сразу видно, что серьги давным-давно не надевали…
– Правда же прелесть?! – тараторила Татьяна. – А работа какая! Кто, вы говорили, их изготовил?
– Овчинников, – тихо и с достоинством ответила старушка. – Был такой придворный ювелир, его фирма имела магазины на Кузнецком мосту и на Ильинке. В том, что на Ильинке мой дед их и купил для моей бабки на двадцатую годовщину их бракосочетания.
– Ох, как я люблю вещи с историей! – Татьяна восхищенно закатила глаза. – Класс!
– Никакая это не старинная работа, – сказал Алекс, глядя прямо в бесстыжие глаза аферистки. – Всего лишь имитация, причем – небрежная. Камни в старину крепили иначе, и огранка была другой. Золотом тут и не пахнет, это латунь, а брюлики стеклянные. Красная цена этим бирюлькам – пятьсот рублей, вместе с футляром и историей.
– Да что вы говорите! – ахнула Татьяна. – Не может быть!
Со старушки моментально слетело все благолепие. Грязно выругавшись, она сунула коробочку с серьгами в сумку и выскочила во двор с проворством, которого никак нельзя было от нее ожидать.
– Бабка тоже фальшивая, – констатировал охранник. – Ей не больше сорока̀, больно уж резвая. Она мне сразу не понравилась…
– Тебе вообще никто никогда не нравится! – огрызнулась Татьяна и обернувшись к Алексу спросила: – Доктор, откуда у вас такие познания? Неужели в иркутском меде читают курс ювелирного дела?
– Если бы этот курс читали в универе, то я бы давно все забыл, – пошутил Алекс. – Но мой старший брат был ювелиром и успел кое-чему меня научить…
Татьяна и охранник придали лицам скорбное выражение. О трагической гибели родителей и брата Алекс рассказал только заведующему подстанцией, но знали об этом все, вплоть до сестры-хозяйки Арины Артуровны, которая называла Алекса «сиротинушкой» и угощала пирожками собственной выпечки. Пирожки у Арины Артуровны были хорошие, почти как у мамы.
Ясное дело,