лые облака. Теплый ветер ласково тронул его лицо, затеребил волосы над лбом. Он вздрогнул и облизал губы: они были сухие, потрескавшиеся. Во рту все пересохло и ощущался вкус крови. Челюсти болели, словно он что-то жевал несколько дней подряд.
Еще мгновение он лежал, чувствуя спиной прохладу земли, а руками – беглую ласку травинок. В нем остались лишь удивление и неясный ужас. Он шевельнул головой, и мысли захлестнули его торопливыми горячими волнами. Словно ослепленный, он закрыл глаза, потом снова открыл и увидел высоко над собой летящую черную точку – возможно, птицу. А может быть, нечто совсем иное.
Ветер вновь погладил его, прошуршав в траве. Он резко сел и тут же скривился от боли в правой ноге. Серая ткань комбинезона была разодрана. Он раздвинул ее и обнаружил длинную черную струйку засохшей крови. Он медленно шевельнул ногой, вспоминая, где же аптечка первой помощи.
Все обернулось неудачей. Он скрипнул зубами от боли. «Хорошо еще, что я не истек кровью», – подумал он. Если бы рана продолжала кровоточить, он бы умер.
«Где же аптечка?.. И все остальное?..» Он повернул голову и ощутил такое облегчение, словно ему поднесли свежей воды в палящий зной: спасательная капсула-кабина была цела и стояла позади него. Дверь была распахнута. Внутри виднелись узкая койка и рычаги управления, за которые он, вероятно, цеплялся, сжимая зубы. Он не помнил, как вышел из капсулы. По-видимому, он открыл дверь в полузабытьи и поранился об ее острый край.
Все же двигатель капсулы сработал.
Он осмотрелся. Вокруг – никого, только необъятный, неведомый мир на сколько хватает глаз.
Горы. Горы с пологими склонами, покрытыми темными лесами. Вдали голубые пятна, почти сливающиеся с небом. Похоже на озера. Он сидел на склоне холма, поросшего травой. Лес черной стеной окружал его со всех сторон, куда ни повернись. Стояла абсолютная тишина. Белые пенистые облака спешили по небу, а за ними из-за леса наползала тяжелая серая туча: собиралась гроза, чтобы утопить в дожде это чужое лето.
Лето. Он назвал это летом. Но у него не было никаких доказательств. Здесь все было непохоже на то, что он знал. Однако теплый ветер, колючие травинки, которые он гладил ладонями, небо и собирающаяся гроза – все это напоминало ему лето.
«Но я же далеко, – подумал он, – чертовски далеко!» Он откинулся назад и медленно выдохнул воздух сквозь сжатые зубы. Несколько секунд, чтобы собраться с силами и доползти до капсулы. Потом аптечка первой помощи поможет задушить боль. Второй укол – и он сможет идти, прыгать, двигаться дальше…
«Но где же другие? – мелькнуло у него в голове. – Что, если?..»
Сознание его на миг помутилось от ужаса и горя. Потом он подумал: «Значит, так суждено!» Он приподнялся на локтях и вновь посмотрел на мягкие очертания гор. До Земли было много световых лет, а здесь вокруг него раскинулась чем-то знакомая и одновременно такая чужая планета. Обманчиво спокойная, но уже враждебная ему, этому непонятному существу, этому мыслящему животному, которое свалилось с неба, как предвестник грозы, наползающей на другую экологию, на другое лето.
«А что, если это зима? – сказал он сам себе. – Может, летом здесь стоит такая жарища, что леса горят, как солома, и остаются только километры почерневшей земли…» Он тряхнул головой. Он еще не мог ничего сказать, не мог ничего решить. А вдруг эти деревья вовсе не деревья? Свет и тепло, струившиеся с неба, были чуть-чуть другими. И солнце, которое их испускало, называлось Сириусом.
– Черт побери! – сказал он вслух. – Сириус!
Но ему было трудно в это поверить. Он всегда считал, что планеты Сириуса были всего лишь шарами расплавленного металла, вращающимися в голубом тумане беззвучных повторяющихся взрывов Сириуса и его спутника. От жара этих чудовищ скалы-бродяги, должно быть, плавились на расстоянии тысяч и тысяч километров…
Что-то заверещало в траве, и он закусил губу, вдруг испугавшись этой возможной угрозы, возникшей из полной тишины.
Верещание смолкло, и он услышал вокруг тысячи невнятных шумов. Шорохи, потрескивание, посвистывание, позвякивание… тот мир кишел жизнью – насекомыми, грызунами, птицами, существами, которых он не мог опознать. Он был одинок.
Он пополз, отталкиваясь локтями и левой ногой. Боль вынудила его стиснуть зубы. Она разливалась от стопы к бедру, словно какая-то горячая, тошнотворно-тягучая жидкость.
Ему казалось, что его собственное дыхание, отражаясь от земли, обжигает ему лицо. Он поднял голову и увидел, что капсула рядом. Еще несколько сантиметров… Его пальцы царапнули землю, и он едва не взвыл, когда какое-то насекомое прыгнуло в его направлении. И только потом его окружил теплый, гладкий металл и сумрак капсулы.
Внутри пахло кожей, это был запах большого корабля. Слабость охватила его, и он закрыл глаза. Перед его мысленным взором кружились бесчисленные осколки зеркал, в которых беспрестанно возникало его собственное отражение.
«Я хочу пить, – сказал он самому себе. – Проклятая лихорадка…»
Он опустил голову на металлический рундук, потом медленно вытянул правую руку. Движения были просты; их специально