Кони Беловодья. Денис Матусов

да, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи», – гласит библейская книга пророка Исаии.

      Пролог

      Чувство неописуемого счастья, восторга, неземной радости и в то же время душевного покоя охватили меня, когда я после частного суда впервые попал в Беловодье. Я лег на траву, что зеленее любой из трав земных. Я прежде не склонный к бурному проявлению чувств проливал слезы умиления. Я благодарил без слов, как умел, Господа за его милость ко мне грешному. Да грешному, безусловно грешному, мне так и не удалось преодолеть самости. Вот опять сразу три предложения внутреннего диалога начинаются с «я». Хотя из-за грехов тяжких не заслуживаю созерцания неописуемой, истинно горней белизны, когда башнеобразные облака мощно, торжественно, величаво скользят по небесной сини. Величественные громады достигают заветной выси. И в то же время до них словно бы рукой подать. Хотя почему словно бы? Чувствую в столь чудесном краю и это возможно!

      Мой путь по началу пролегал вдоль горного озера. С восхищением и удивлением я любовался его красотою неземною и легкой зыбью, придающей водам озера, в связи с прежде невиданным освещением, удивительную, столь своеобразную белизну. Не сразу осознал, прочувствовал душою, что не обычною водою полнится озёрная чаша. В чистейших реках и озёрах Беловодья вместо воды светлые души водных потоков, прекрасные стихиали, чей живой, на удивление прекрасный свет чудеснее блеска истинного серебра, что в преданиях старины глубокой, в древних мифах и легендах именуется мифрилом.

      Да и горы Беловодья таковы, что трудно описать словами языков ветхой Земли. Невесомыми, полупрозрачными видятся хребты и неприступные пики, увенчанные жемчужными снеговыми шапками, белоснежными подковами. Над горами белоснежно сияющие, фигуры ангелов, что подлетают ко мне. Их красота совершенна, выше мужской и женской красоты. Да ещё крылья со светозарными перьями и нимбы, что лучатся святым светом!

      Ангельский хор поёт хвалу Предвечному Творцу хорошо, столь хорошо, что для меня грешного даже слишком хорошо… Их святая красота, пока, тоже чрезмерна для меня и ангелы, понимая, покидают меня все кроме одного. Быть может это тот, что хранил меня в земной жизни?

      Если так, то мне стыдно быть перед ним даже в мире, где душу омрачает… точнее легонько затеняет призрак стыда. Призрак стыда и всё же я спешу укрыться, словно бы от самого себя можно убежать.

      В прохладных пещерах Беловодья, где нет давящей тьмы, таятся покои легендарной хозяйки Медной горы – хранительницы подгорных владений небесной страны, что является целым миром. Искусно украшенные живыми самоцветами, эти подгорные палаты манят загадочной труднодоступностью. Да и сама почва горнего мира совсем иная, не из грубой земли, а из почти бестелесного эфира, обретшего вполне ощутимую, зримую твердь. С самой хозяйкой Медной горы я, пока, встречаться не рискую. Хотя вряд ли в небесном Беловодье даже хозяйка Медной горы опасна для меня. Однако юркие ящерицы с необыкновенно смышлёными глазами встают на задние лапки и покрывают скатертью гранитный стол специально для меня. На столе исключительно постные блюда, но здешние грибы столь хороши, что лучшее мясо на Земле по сравнению с ними лишь подгнившая плоть, кое-как приготовленная мертвечина. Хорошо, что даже плохие воспоминания в Беловодье по-настоящему не тревожат меня. Вот я и не теряю аппетит даже из-за столь тошнотворных воспоминаний. Спокойно, с наслаждением вкушаю на десерт удивительно сладкие, нежные, приятные веточки мха, немного сманивающего на сахарную вату. Пью же травяной отвар, да какой, куда до него самому лучшему вину!

      Благодарю и возвращаюсь на поверхность. Мой верный ангел высоко, теперь его сверхъестественная красота не тревожит меня какой-то особенной тоской, нет скорее светлой грустью о не достоинстве своём. Да, хранимый из меня явно хуже, чем из него хранитель, но к чему грустить пусть даже этой лишь призрак грусти?

      Лучше ещё полюбуюсь. Надземный мир вроде бы тот же, что и на нашей прежней, материальной планете. Однако здешняя растительность полупрозрачна и так легка, какими бывают нетронутые леса в сердце России поздней весной, в лучшие её дни, когда деревья едва одеваются свежей листвой и трепещут на ветру. Роса же искрится на Солнце драгоценной россыпью, наполняя взоры созерцающих звонкой радостью.

      Однако радость общения с ближними превыше даже этого непрестанного созерцания новой природы, лишенной изъянов дольнего мира. И дело даже не в самой возможности мысленной речи, не знающей ни преград, ни расстояний, ни сбоев, ни ошибок. Словно изречённое перестало быть ложью. Беловодье есть Царство Правды, где нет места лжи, где торжествует истина от Бога Истинного!