свежих булочек доносившегося из сумок сотрудниц.
Стеснённая мебель делила технологическое бюро на три части, соединенные несложными лабиринтами узких проходов, путавшихся среди столов и тумбочек; центральная – напоминала остров. Четыре стола образовывали одну большую столешницу – единственную, не заваленную бумагами. Здесь сидела начальница техбюро. Позади неё с высоты архива вопил приёмник. Музыку слушала только Елена. Остальных она, музыка, раздражала, но это была часть утреннего ритуала. Радио играло до прихода Виктора, которого посторонний шум отвлекал от работы; к этому времени все технологи приканчивали свои завтраки и брались за карандаши и телефонные трубки. А до тех пор Елена раскладывала пасьянсы, и подвывала отечественным шансонье.
С началом рабочего дня пять столов остались пустыми. Елена, тяжело пыхтя в трубку, стала звонить опаздывающим.
– Гоша? Это Елена Николаевна. Ты что, спишь? Да я же слышу! А чьё это дело? Немедленно на работу, ты меня слышишь? Немедленно!!!
Зоя Васильевна рассмеялась.
Елена раздулась от злости; на бугристом красном лице проступил пот. Она шумно выдохнула и спешно затопала прочь из отдела, на ходу цепляя столы размашистыми бёдрами.
– И как у неё получается? Ведь всё хорошо – погода, народу мало, работы никакой! Сиди себе, подписывай бумажки потихоньку и никого не трогай. Нет, надо изгадить настроение себе и всем вокруг, – Виктор с унынием посмотрел на Зою Васильевну. – Не понимаю.
– Не обращай внимания, лапуль. Щас они в обед… – Зоя Васильевна тронула себя за воротник и подмигнула парню, – и успокоится.
Виктор хмыкнул и разложил перед собой чертёж.
Жужжание мухи затихло в утреннем оживлении. Щёлкнул чайник.
– Света! – закричала Татьяна Ивановна и засеменила в импровизированную кухню: «Плеснуть кипяточку… Моя мама говорила, что если чай остынет – это уже не чай». За ней прошаркала Светлана Константиновна, покачиваясь то ли от хромоты, то ли от непомерной для маленьких ног тяжести тела. Завтрак продолжился.
Просыпались телефоны, осведомляющиеся, просящие и требующие. Вслед за ними потихоньку расправляли свои крылья белоснежные чертежи. Вскоре разговоры стихли в перешёптывания, а потом и вовсе потухли. В комнате воцарился по-летнему тягучий Шелест бумаги. Муха устроилась на потолке и сверху наблюдала размеренную неторопливость утреннего бюро.
Изредка из коридора слышались рваные диалоги опоздавших рабочих, торопившихся в раздевалку, перетоп начальника цеха, расхаживающего по коридору взад-вперёд. Дверь техбюро похлопывала от сквозняка, если кто-то выходил на лестницу. Виктор, оперев голову на руку, бездумно пачкал чертёж каракулями. Женщины технично заполняли бланки техусловий, служебных записок, заказов и т.п.
Громко хлопнула дверь на этаже. Все вздрогнули. По коридору разнёсся торопливый топот начальницы. Виктору приятно было узнавать людей по походке – он работал на заводе чуть больше года. Но мысль, что Елена возвращается, всех расстроила. Это значило, что поработать в тишине не удастся.
Ещё не открыв дверь до конца, она заорала: «Включайте! Включайте радио!» Зоя Васильевна тихо рассмеялась в кулак и подмигнула Виктору. Но тот, глянув на начальницу, слегка вздрогнул. Десять метров от БТЗ до техбюро были для Елены марафонской дистанцией – она вся покрылась испариной и тяжело дышала, в уголках рта белела слюна. Вместо привычного недовольства её лицо перекосила какая-то незнакомая эмоция.
– Взрыв! Включайте радио!
На мгновение от наступившей тишины у всех зазвенело в ушах. Через секунду Виктор рванул к приёмнику. Из колонок в техбюро вошёл испуганный голос диктора. От его интонации пожилые женщины-инженеры побледнели. Застучали ящики. По помещению поползли запахи лекарств.
«Несколько минут назад, в 7:52 террористка-смертница взорвала себя на станции «Площадь Свободы». Количество пострадавших уточняется. Сейчас сотрудниками милиции перекрыты станции метро «Площадь Свободы» и «Речная». Министр по чрезвычайным ситуациям заявил, что ситуация под контролем и призвал граждан не паниковать».
Проиграла новостная отбивка. В эфир вышли мужчина и женщина.
– Нам пришло сообщение от Стаса. Он тоже советует не паниковать тем, кто не смог дозвониться своим близким – мобильную связь в центре города глушат.
Первым из ступора вышла Елена. Она бросилась к сумке, нашарила мобильный и стала названивать дочери.
– Алло, Настя? Настя, ты дома? Спишь? Да как ты можешь спать… Хорошо, что спишь. Да. Ничего. Взрыв в метро. Я так волновалась…
– Что ты волновалась-то? У тебя дочка до института пешком ходит. Когда она у тебя в такую рань в метро-то ездила? – упрекнула её Валентина, но тут же осеклась и сама схватилась за телефон.
Виктор усмехнулся. Даже самую маленькую проблему Елена возводила в степень драмы. Такая привычность к переживаниям защищала от серьёзных эмоций. Для неё сломанный ноготь и взрыв в метро были происшествиями одного порядка.
Валентина Николаевна раз за разом перенабирала чей-то