он мог судить, на поляне собралось человек пятьсот – мужчин, женщин и детей.
По представлениям городских жителей, дикарей, живших в открытом пространстве, вообще было очень немного: так – редкие группы, блуждающие среди руин прошлого и питающиеся побегами растений. Марк так именно и представлял себе то, что происходит на бескрайних пространствах Земли, оставленных человечеством.
Как оказалось, жизнь в открытом пространстве выглядела, по крайней мере, не совсем так, как о ней рассказывали люди в городе. Пятьсот человек – это немало, и они отнюдь не выглядели жалкими побирушками: мужчины одеты нарядно, женщины веселы, а дети резвы. Правда, рассмотреть женщин было невозможно – все они были в комбинезонах, своим покроем тщательно скрывавших фигуры, и все замотаны платками по самые глаза. Но зато что за красавцы были здешние мужчины – настоящие атлеты с благородными профилями мужественных лиц, с глубоким внутренним достоинством. И дети, шумными ватагами вьющиеся вокруг старших, – немыслимая в городе картина.
Детский смех слышался здесь повсюду, ничем не сдерживаемый, не ограниченный. Дети резвились возле своих родителей, а те играли с ними или весело разговаривали.
Кроме того, здесь не было стариков. Даже в городе, где медицина научилась продлевать жизнь человека до ста пятидесяти лет и умела сделать так, что столетние выглядели пятидесятилетними, пожилые люди встречались – все имеет естественный конец, и должна же когда-то наступать старость.
Здесь же, на лесной поляне, не было никого старше пятидесяти лет – только крепкие, полные сил, жизнерадостные люди.
Марка с Аяксом усадили у одного из костров, где справа сел сам Захария, а слева – две молодые женщины, о которых можно было сказать лишь то, что у каждой – исключительно живой и приветливый взгляд.
– Алисия, – представилась одна.
– Шарк, – назвала свое имя другая.
В качестве угощения здесь были испеченные на огне рыбины и причудливые овощи, которых в городе никто никогда не видел. Обилие душистых трав придавало каждому продукту неповторимый аромат.
– Девушки, ухаживайте ласково за нашими гостями, – улыбаясь, сказал Захария. – И не забывайте подливать им в кружки. Пусть они всегда будут наполненными.
В кружках оказалась чистейшая ключевая вода, от холода которой ломило зубы, а вкус напоминал капли весенней росы на полевых цветах. По крайней мере, именно это сравнение пришло в голову Марку, хотя он, конечно же, никогда не трогал языком росу на полевых цветах – в городе нет полей…
– Почему здесь дети? – вдруг спросил Аякс, до того пристально наблюдавший за резвящейся детворой. – Разве они могут быть вместе со взрослыми?
– А где же им еще быть? – улыбнулся сидевший рядом Захария. – Родители рожают детей, а затем воспитывают их – это их священное право и обязанность. У всякого ребенка должны быть родители.
– У меня – не было, – буркнул Аякс, отвернувшись от детей и глядя в пламя костра. – Точнее, были, но нас быстро