располагалось маленькое зарешеченное окно с таким грязным стеклом, что, взглянув на него, нельзя было понять, день на улице или ночь. Камеру освещала только тусклая лампочка, терявшаяся в облаке густого табачного дыма. Сзади стола на нарах лежали люди и, приподняв головы, с интересом смотрели на вошедшего.
– Так ты что, язык проглотил, что ли? – требовал ответа человек за столом.
У него было огромное круглое лицо с приплюснутым носом, а над колючими глазами висели густые брови. Он был похож на борова. Тело его напоминало большой мешок, набитый салом, на котором висела грязная тельняшка без рукавов, а руки покрывала татуировка.
– Я… я… – А. Б. никак не мог начать говорить, настолько увиденная им картина повергла его в шок.
– Батюшки, да это же, кажись, мусорок! – донеслось откуда-то с нар.
И народ на нарах стал оживленно переговариваться. Несколько человек спустились, и один из них, подойдя к А. Б., отрезал ему путь к двери. Когда А. Б. рассмотрел и узнал его лицо, он невольно охнул и присел от страха. Это был один из его подопечных, которого он сам лично избивал и сажал за решетку.
– Александр Борисович, это вы? – любезно спросил тот.
– Щетинкин… – едва слышно прошептал А. Б.
– А чего его к нам-то кинули? Обознались поди… хату перепутали! – послышались недоуменные голоса. – Они же, менты, должны в других камерах сидеть.
– Да нет, не обознались, – возразил Щетинкин. – Всё по адресу, слава богу. Братва, все нормально, я знаю его! – И он подмигнул сокамерникам.
– Ты не боись, Борисыч, тут тебя никто не обидит. Мы с тобой дружить теперь будем. Будем? Что молчишь?!
– Б-б-б… ббу… д-д-дем, – с трудом выговорил, умирая от страха, А. Б.
Щетинкин снял штаны и… достал член. Одновременно А. Б. почувствовал, как несколько крепких рук поставили его на колени и зажали голову так, что он не смог ею пошевелить.
– Ну давай, дружок, суй в рот пирожок! – дико рассмеялся Щетинкин, двигаясь с членом в руке к лицу А. Б.
В это время дверь камеры резко распахнулась и на пороге возник начальник изолятора в компании со следователем из прокуратуры.
Заключенные сразу исчезли, будто их в камере и не существовало. Даже стол, за которым сидел «боров», был пуст.
– Ну что, Александр Борисович, будете минеты делать сокамерникам или пойдем наверх и будем сотрудничать? – услышал А. Б. голос у себя над головой, все еще стоя на коленях.
После этого А. Б. безоговорочно сотрудничал и выдал всех, кого только мог.
Колючий взгляд Гапонова появился только на мгновение, а потом его лицо стало обычным и тем, кто не был с ним знаком, могло показаться даже глуповатым. Но за это мгновение взгляд его как ножом полоснул по сердцу А. Б. и заставил вспомнить об одном из самых неприятных и ужасных моментов его жизни.
А цену гапоновской маски лица А. Б. знал хорошо. Он знал его много лет и дружил с ним, если так можно назвать их отношения, только лишь потому, что Гапонов был совершенно такой же беспринципный и ужасный человек, как и он сам.
Итак, Гапонов Андрей